Единственная любовь Шерлока Холмса. Татьяна Глинская

Сперва мне колотил в двери один ненормальный англичанин, теперь вы… Быть импресарио – изматывающее занятие, мои нервы окончательно истощены, а нюхательная соль куда-то запропастилась. Стоит на час отпустить прислугу, как все идет кувырком!

      Импресарио направился к маленькому столику, уставленному графинами с вином и бокалами, налил себе рубиновую жидкость:

      – Хотите кьянти?

      Ирэн расстегнула плащ и опустилась в кресло:

      – Предпочла бы виски…

      – Виски? Нет! Это невозможно… Куда катится мир?

      – Сильвио, поверьте, после смерти леди Гамильтон я единственная женщина, которая пьет виски, мир вне опасности! Зато мое благополучие в ваших руках – повторяю, мне нужен ангажемент… Проще говоря – мне нужны деньги, быстро и очень много…

      – Я всего лишь хотел сказать, что этот вульгарный англичанин тоже требовал виски – представляете? Неужели мой номер похож на распивочную, рюмочную или паб?

      Пока синьор Сильвио бушевал, по лицу его гостьи скользнула тень тревоги, она невольно понизила голос:

      – Англичанин был с виду… очень бледный? Весь в черном…

      – Бледный? О, нет! Он был здоров, как бык. Едва не вышиб двери тяжеленной тростью. Кричал, что желает сделать предложение миледи Адлер…

      – И что же?

      – Я ответил, что миледи не расположена вступать в новый брак!

      Молодая женщина звонко рассмеялась и вознаградила его воздушным поцелуем:

      – Сильвио, вы самый лучший! Хотите стать новым шталмейстером в Богемии?

      – Только не говорите мне этого, не говорите! – схватился за сердце экспансивный синьор. – Не может быть, чтобы вы продали побрякушки богемского князька?

      – Конечно, нет, Сильвио! Я всего лишь оставила их в залог…

      Синьор пододвинул кресло, сел напротив Ирэн и взял ее за руку, проворковал:

      – Вы отдали их как залог любви?

      – Как залог денег!

      – Тогда зачем вам еще деньги?….

      – Знаете, в Париже жуткая инфляция. – Ирэн состроила уморительную гримасу. – Биржевой крах и всякая ерунда. Еще у них есть полицейский префект, который похож на канделябр. Они дружно вторглись в мой гениальный финансовый план и все разрушили!

      – Святая Дева! Концерты в Париже отпадают. – Импресарио всплеснул холеными марципановыми ладошками и осушил бокал вина. – Боюсь, мне придется осесть в Богемии, инспектировать конюшни и ставить вульгарные опусы Вагнера до самой смерти. Княжество размером с почтовую марку – разве это наш масштаб, душенька?

      Ирэн подошла к глобусу, осторожно, одним пальчиком, повернула огромный шар и прищурилась, чтобы лучше разглядеть хитросплетения европейских границ.

      – Так хочется вернуться в Варшаву… Помните, как я блистала в Варшавской Императорской опере пять лет назад? Там я стала настоящей примой!

      – Пока один остолоп не притащил бомбу в вашу гримерную…

      – О! Такой милый юноша, студент, кто мог подумать, что он окажется анархистом?