Аз есмь царь. История самозванства в России. Клаудио Ингерфлом

доктрине представление о царском престоле было выражено предельно четко: царь может иметь как божественное, так и дьявольское происхождение («лжецарь»). Симеон не был Рюриковичем; на московский престол его поставил царь Иван, а не Бог. Однако он не воспринимался ни как дьявол, ни как «лжецарь». Рассмотрим ряд примеров из фольклорных источников, свидетельств народной памяти, официальной истории борьбы за власть и из норм права, позволяющие выявить значение и последствия поведения Ивана Грозного.

      Фольклор XVI века знает множество произведений, посвященных теме «царь и народ». В цикле песен об «Иване Грозном и разбойниках» главный герой, напоминающий Илью Муромца, встает на пути разбойников, похитивших монастырские сокровища. Он выходит победителем из схватки, но вместо того чтобы вернуть богатства церкви, забредает в кабак (а это уже акт богохульства!) и угощает всех посетителей вином. После подозрения в краже монастырских сокровищ его арестовывают и подвергают порке. Но, узнав о битве с разбойниками, Иван Грозный решает освободить богатыря и награждает его крупной денежной суммой, возместив ущерб от несправедливого обвинения. Как видим, фольклорный Иван не только оправдывает двойное святотатство – пьянство и воровство: он действует вопреки юридическим нормам, которые предусматривали возмещение ущерба только жертвам ложных обвинений. Богатырь, покусившийся на церковное имущество, должен был считаться преступником, потому что, отняв сокровища у разбойников, не только не вернул их в храм, но попросту пропил.

      Рассказ о восшествии на престол Симеона в изложении английского врача Сэмюэля Коллинза дает представление о том, каким представляли себе московиты Ивана IV через сто лет после описываемых событий. С годами коллективная память многое изменила, но мотив инверсии усилился еще больше. Говорили, что Иван обратился к Симеону с челобитной и просил у него двести тысяч войска, получив которых взял Казань. Взятие Казани имело в русском фольклоре конкретный смысл: именно благодаря ему Грозный добился права носить титул царя. Таким образом, в коллективной памяти инверсия – не только необходимое средство для победы царя, она находится у истоков царского звания как такового.

      Легитимность краткого пребывания Симеона на московском престоле подтверждается юридическими нормами: даже век спустя его жалованные грамоты неизменно рассматривались как правовой прецедент при разрешении тяжб. Но в соответствии с официальной политико-религиозной доктриной в Симеоне следовало бы видеть шута, обрядившегося царем, то есть «лжецаря». Однако судьба Симеона предопределила весьма определенное толкование его роли. Когда Иван Грозный в 1576 году вернул себе трон, Симеон не только не впал в немилость, но получил титул великого князя Тверского – убедительное доказательство его высокого статуса, – а в 1577 году, во время войны с Ливонией, занял второе после царя место в военной иерархии. Когда царь в очередной раз удалился в Александровскую слободу,