Наизнанку. 55 Гудвин

что он объяснял языком жестов, было и так понятно. Он снял наушники.

      – Продавай! Меня не интересуют их идиотские прогнозы – сливай чертовы акции, я сказал! – кричал в свою гарнитуру бизнесмен (судя по услышанному – брокер). Руки его одновременно выводили: «Кардамон! Кардамон, а не корица!!! Понял меня?! Еще раз ошибешься, мой отец истерику устроит!» – Нет, я сказал – продавай!!! Я уверен, они упадут в цене, курс сейчас на пике! – «И не передержи, я тебя умоляю, как в прошлый раз!».

      Юноша отвечал на это взглядом, полным равнодушной снисходительности. Музыка в наушниках молодого человека разносилась на весь вагон, но никто, разумеется, этого не слышал, кроме снявшего свои наушники Бэбилона.

      «И как человечество жило раньше, когда не было возможности слушать музыку вне дома?» – думал он. Сама мысль о том, что слушать или не слушать музыку зависело не только и не столько от желания, сколько от возможности, поражала Бэйби до крайности. Он не мог себе представить, чем занимали себя люди в долгие часы путешествий, а ведь раньше любая дорога требовала больше времени. Прошлое – прошлое в глобальном смысле – пугало Бэбилона, но и завораживало. Пугало своей дикостью, необустроенностью, неприспособленностью к человеческой жизни, к простым человеческим потребностям, но, в то же время, его поражала сила духа живших тогда людей. Он снова надел наушники и переключился на Вивальди.

      Поезд замедлил ход перед очередной остановкой. Брокер закончил жестикулировать, замолчал, властно взял юношу за подбородок, притянул его лицо к своему, жестко, как-то даже грубо, поцеловал, взмахнул напоследок: «Буду дома к семи!» – и вышел. Следующей остановкой была корпорация Бэйби, там обычно выходило полвагона, но на всякий случай Бэбилон предпочитал заранее подходить к дверям. Он стал медленно продвигаться к выходу, одновременно переключая персональник в режим телефона, чтобы позвонить Мэту и разведать обстановку. На время дозвона в наушниках Бэйби воцарилась тишина, и в этот момент он услышал за спиной справа от себя:

      – Бэйби! – он привычно обернулся, но тут же понял, что выкрик этот относился не к нему. Юноша с огромными наушниками, очевидно, тоже переключился с музыки на телефон, и, разговаривая, орал так, что не будь у всех остальных собственных наушников с музыкой, обернулись бы все пассажиры. «Неудивительно, – подумал про себя Бэбилон, – если все время слушать музыку на такой громкости, еще похлеще можно начать орать, тупица! Он же оглохнет через пару лет…». Но тут его мысли прервал голос парня – Мэт все не отвечал, и не услышать словоохотливого юнца было невозможно.

      – Да, до семи сказал, не будет, так что повеселимся. Сейчас поймаю обратный поезд. Да, нет, все в порядке, закажу, как в прошлый раз, еду в ресторане, сделаю вид, что сам приготовил, ну, если что-то не так, рассердится, конечно. Разорется, потом оттрахает меня в свое удовольствие и успокоится – деньги он от этого давать не перестанет, а что еще нам нужно для веселья, детка? Ладно, кончай флуд, тащи свою задницу