Нашествие. Битва за Москву (сборник). Андрей Левицкий

Снова проковылял вперед, подняв руки, схватился за рулевую вилку – и приготовился вскочить, чтобы, прыгнув в седло машины, с ходу завести ее и вылететь наружу.

      Глава 7

      Первое, что услышал Игорь Сотник, было сопение, а первое, что ощутил, – холод. Несколько секунд он лежал, прислушиваясь и пытаясь вспомнить, что происходило недавно. Зеленая световая волна… авария… люди в противогазах, дизельные тачанки и алые молнии… гонка на мотоцикле, мост, канал… Дядя Миша, вставшая «тойота», автобус, Тоня…

      Тоня!

      Он сел. Тоня! Она утонула!

      Или нет? Игорь тогда прыгнул… прыгнул… Да, прыгнул с моста и ударился о борт автобуса, а после все потемнело, и последнее, что осталось в памяти, – плеск воды и холод.

      Издалека доносилась приглушенная канонада. Под Игорем был плащ, который он забрал из кабины автозака. Влажный, воротник почти оторван. А где автомат? Нет его… Сотник огляделся. Он находился под задней стеной полуразваленной кирпичной будки. В стене был пролом, за ним в будке горел костерок. Небо темно-серое, сумрачно – то ли раннее утро, то ли поздний вечер.

      У пролома, спиной к костру, сидел, поджав ноги, мальчик в спортивных штанах и клетчатой рубахе явно не по росту – сидел и монотонно раскачивался взад-вперед, тихо посапывая. Коротенький ежик пепельных волос, лицо круглое и какое-то… недоброе, что ли. Из закатанных рукавов торчали грязные тощие запястья.

      Когда Игорь повернулся к нему, мальчишка не перестал ни сопеть, ни раскачиваться.

      – Ты кто? – спросил Сотник.

      Ребенок извлек из-под рубашки большую ржавую флягу и протянул ему.

      – Пить будешь, дядька? Батя после несознанки всегда пить требувал.

      Игорь взял флягу, открыл, понюхал и сделал несколько глотков теплой воды. Он никогда не умел вести себя с детьми, не знал, как к ним обращаться, как заводить приятельские отношения, да и вообще – о чем с ними говорить. Рядом с ними Сотник чувствовал себя слишком большим, неловким, угловатым, грубым… Педагогика не была его жизненным призванием.

      – Как тебя зовут? – спросил он, закрывая флягу.

      – Хорь.

      – Что? – удивился Игорь. – Почему Хорь?

      Мальчик передернул плечами.

      – Батя так называл.

      Будка стояла на краю редколесья, рядом из земли торчал угол бетонной плиты, поросший мхом. Игорь поднялся на колени, похлопал по карманам – пистолета тоже нет. Он снова повернулся к Хорю.

      – Где мы? Как я сюда попал?

      Мальчишка махнул рукой влево, откуда доносился едва слышный плеск волн:

      – Ты по реке плыл. Такой… дохлый.

      – Дохлый? – переспросил Сотник.

      – В корягу вцепился, глаза закрыты. К берегу поднесло, я вытащил. Еле руки твои разжал, как деревянные. Сюда притащил, положил…

      – Как же ты меня дотащить смог? Не ври!

      – Не вру! – вспыхнул мальчишка. – Сам ты… Я сильный!

      – А я – тяжелый.

      – Тяжеленный, ага, –