Сметая запреты: очерки русской сексуальной культуры XI–XX веков. Наталья Васильевна Пушкарева

при наличии проблем в этой области после заключения брака. Свекрови юной и неискушенной А. Е. Лабзиной, лично убедившейся в сексуальной связи сына с его племянницей и отсутствии у него супружеских отношений с женой, и в голову не пришло поговорить с невесткой о существовании подобных отношений, о которых та, в силу слишком раннего брака и благочестивого воспитания, даже не подозревала («Я тогда не знала другой любви…»291), и о том, как их наладить292.

      В то же время при попадании дворянских девушек в ситуации, из которых они могли бы «извлечь выгоду» для собственного сексуального «просвещения» (например, невольное созерцание сцены любовного флирта или обнаженной античной скульптуры), последнему препятствовали внутренние блокирующие механизмы («стыд», «стыдливость»)293. Очевидно, над ними довлело представление о телесном и сексуальном как о постыдном294, внушенное в процессе воспитания: сексуальные отношения, называемые юношами «обыкновенными натуральными действиями»295, «наслаждением натуральным»296, девушки, сохранявшие иногда и после замужества «детскую невинность и во всем большое незнание»297, именовали «скотской любовью»298, «скотством»299. Причем в качестве мотивации выступали не столько общие для всех этические требования религии, сколько социальные предписания по признаку пола. Не случайно дворянскими юношами «стыдливость» преодолевалась гораздо легче, чем девушками300. Д. И. Фонвизин, «чистосердечно открывая тайны сердца»301, писал о себе-юноше: «Заводя порочную связь, не представлял я себе никаких следствий беззаконного моего начинания; но признаюсь, что и тогда совесть моя говорила мне, что делаю дурно. Остеречь меня было некому, и вступление мое в юношеский возраст было, так сказать, вступление в пороки»302.

      Неженатый А. С. Пушкин непринужденно сообщал приятелю об одном из своих, по выражению исследователя его «галантных приключений» П. К. Губера, «типических крепостных романов»303 и несложном преодолении угрызений совести по этому поводу: «Письмо это тебе вручит очень милая и добрая девушка, которую один из твоих друзей неосторожно обрюхатил. <…> Милый мой, мне совестно ей-Богу… но тут уж не до совести»304.

      Особенно гипертрофированные представления о стыде и чести были присущи институткам как членам замкнутого девического сообщества, имевшего свои особые идеалы и ценности («секреты!»305, по выражению институтского доктора) и вместе с тем бдительно следившего за соблюдением нормативных социальных ограничений. Е. Н. Водовозова описала произошедший с ней инцидент падения с лестницы, вследствие чего у нее «шея и грудь… распухли и покрылись кровоподтеками» и она испытывала «мучительную боль в груди»306. Тем не менее ее

291

Лабзина А. Е. Указ. соч. С. 67.

292

Там же. С. 39–40.

293

«Свекровь моя ей (племяннице мужа. – А. Б.) велела, чтоб она только день с нами была, а после ужина тотчас приходила бы в ее комнату. Но и в день, где мы сиживали одни, бывали такие мерзости, на которые невозможно было смотреть. Но я принуждена была все выносить, потому что меня не выпускали. Я от стыда, смотря на все это, глаза закрывала и плакала» (Лабзина А. Е. Воспоминания. Описание жизни одной благородной женщины // История жизни благородной женщины. М.: Новое литературное обозрение, 1996. С. 41); «Когда мы пришли в последнюю комнату дворца, он («Великий Князь Александр; ему было тогда четыре года». – А. Б.) провел меня в угол, где стояла статуя Аполлона, которой античный резец мог доставить удовольствие артисту, а также привести в смущение молодую девушку (14 лет. – А. Б.), к счастью, слишком неопытную, чтобы восхищаться совершенством искусства за счет стыдливости» (Головина В. Н. Мемуары. М.: ACT, 2005. С. 19–20).

294

«И он несколько раз меня уговаривал, чтоб я согласилась иметь любовника и выкинула бы из головы глупые предрассудки. Я просила его, чтоб он оставил меня в глупых моих мнениях и не говорил мне больше о так постыдном деле для меня» (Лабзина А. Е. Воспоминания. Описание жизни одной благородной женщины // История жизни благородной женщины. М.: Новое литературное обозрение, 1996. С. 66).

295

Загряжский М. П. Указ. соч. С. 92.

296

«Он (А. М. Карамышев. – А. Б.) засмеялся и сказал: „Как ты мила тогда, когда начинаешь филозофствовать! Я тебя уверяю, что ты называешь грехом то, что только есть наслаждение натуральное…“» (Там же. С. 66).

297

Лабзина А. Е. Указ. соч. С. 46.

298

Там же. С. 60.

299

Там же. С. 66.

300

Головина В. Н. Указ. соч. С. 19; Данилов М. В. Указ. соч. С. 316–317.

301

Фонвизин Д. Указ. соч.С. 564.

302

Там же. С. 570.

303

Губер П. К. Дон-Жуанский список А. С. Пушкина. Харьков, 1993. С. 154.

304

Письмо А. С. Пушкина к П. А. Вяземскому от конца апреля – начала мая 1826 г. // Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. М., 1977. Т. 9. С. 216–217.

305

Водовозова Е. Н. На заре жизни // Институтки: Воспоминания воспитанниц институтов благородных девиц. М.: Новое литературное обозрение, 2001. С. 299.

306

Там же. С. 297.