Сердце Пламени. Дмитрий Казаков

триста лет назад одержал победу на Играх Двенадцати Богов в Безарионе. Он одолел всех в метании топоров и получил приз из рук императора – вазу из голубого оникса, изготовленную многие тысячелетия назад сиранами…

      Благородный Дерин фа-Трене судорожно захрипел. Попытался повернуть голову, чтобы посмотреть человеку в лицо, но замер, ощутив боль от глубже вонзившегося в кожу лезвия. Лежавший на земле маг беспокойно завозился.

      – Я помню, что его прапрадед погиб в Безарионе в Ночь Кровавой Потехи. Что тело его так и не нашли…

      – Кто ты? – толмач сумел передать не только смысл, но и интонацию патрона – ужас и удивление.

      – Наследник трона, стоящего в Золотом замке, – голос Олена обрел звучность и глубину. – И я не советую тебе становиться мне поперек дороги!

      – Йа… Яг кунде инте… Варифран? Варфор са форт ней…[7] – залепетал Дерин фа-Трене.

      – Отправляйся в горы, – перебил его Олен, – и расскажи консулам и старейшинам, что скоро вашему народу придется браться за топоры. Тот, кто владеет ныне Безарионом, несет в себе зло более страшное, чем Восставший Маг.

      – Не может быть… – смуглое лицо толмача посерело, стало цвета дорожной пыли.

      – Все понял? – Олен медленно убрал меч от шеи предводителя гномов.

      – Йа, йа, – забормотал тот. – Урсакта[8]…

      – Тогда поклянись Кодексом Регина, что выполнишь мою просьбу, – к коню отходил неспешно, не отводя взгляда от лежащего на земле мага. Тот смотрел недоверчиво и мрачно.

      – Свар![9] – проговорил Дерин фа-Трене.

      Олен убрал меч в ножны, вскочил в седло. Кусака сдвинулся с места, не дожидаясь удара шпор, с радостным ржанием. Быстро перешел на рысь. Замелькали кусты, исчезли из виду гномы, лежащая на земле груда топоров.

      – Ловко ты с ними управился, – Саттия перестала оглядываться только через сотню шагов. Убрала стрелу в колчан, опустила лук и принялась снимать с него тетиву.

      – Так вышло, – Олен почувствовал, как от похвалы заалели щеки, торопливо отвернулся.

      – А ты и вправду… ну, все это помнишь? – спросил Бенеш, когда поехали более спокойно. – Это… про его прадедов?

      – Не постоянно. У меня в голове что-то вроде огромного шкафа с тысячами ящиков. Каждый – память одного императора. И имя предков этого гнома послужило чем-то вроде веревки, потянув за которую, я вытащил связанные с ними воспоминания… Но иногда этот шкаф готов проглотить меня целиком…

      Примерно через милю выехали к деревушке, как две капли воды похожей на ту, где ночевали. За ней селения начали встречаться чаще, чем блохи в собачьей шерсти. Перед сумерками и вовсе выбрались на широкий тракт, тянущийся на восток. К тому моменту, когда на небосклон высыпали первые звезды, достигли двухэтажного постоялого двора с отдельно стоящей баней и большой конюшней.

      – Тут и заночуем, – проговорила Саттия и оглянулась на спутников. – Как, вы не против?

      – Конечно, нет… – вздохнул Олен. – Да только

7

Да… я не знал… Откуда? Почему сразу не…

8

Извините

9

Клянусь!