Диалоги о любви. Мужчины и женщины. Вадим Панджариди

чья задача была глаголом напропалую жечь сердца стройотрядовцев и с ленинско-брежневским задором призывать их к новым трудовым свершениям.

      Если кто-то думает, что студенты в этих стройотрядах гребли лопатами бабки, то ошибается. За полтора-два месяца они зарабатывали по 350–400 «рэ», но их вполне хватало на то, чтобы купить какой-нибудь отечественный стереомагнитофон или джинсовую пару у спекулянтов.

      «Куплю себе костюм с отливом, магнитофон – и в Ялту!» – говорил, словно про наших студентов, косоглазый жулик из известного фильма.

      Улыбка палача

      Уже потом, после окончания вуза, как и в студенческие времена, все нормальные советские инженеры также где-то подрабатывали. Кто-то вкалывал дворником, кто-то – ночным сторожем. Ярослав, как мы уже знаем, фарцевал, Серёга где-то надыбал старую, разбитую в хлам «копейку» и по вечерам один собирал ее в своем металлическом гараже из случайных запчастей. И самое интересное – собрал. Даже поставил на учет в ГАИ. Более того – рассекал на ней по городским улицам.

      А инженер-конструктор второй категории Илья Новиков по вечерам и по выходным подъедался грузчиком на овощной базе. И за пару лет он настолько привык к своей второй профессии, что жить без нее ему было как-то скучно. Не хватало, как сейчас сказали бы, креатива.

      В основном он работал с Марианной, очень шустрой продавихой, которая в летне-осеннее время торговала на улице. Илья на тележке отвозил за несколько кварталов от складов ей стол, весы и несколько ящиков с овощами-фруктами. Потом в течение дня подвозил ящики с новыми продуктами и увозил пустые.

      Нрав у этой хапуги был хозяйский, а руки – загребущие. Эта скромная работница прилавка так лихо обсчитывала дураков-покупателей, что ловкости ее пальцев позавидовал бы сам Акопян. Мало того что она всех обвешивала, используя самодельные магнитные гирьки, ловко присобачивая их к днищу весов, так она еще и лихо обсчитывала: копейку, но недосдаст. Лицо ее при этом было невинным и ласковым, как у палача, влюбленного в свою работу. Никто и подумать ничего лихого не мог.

      На складе ее застать было практически невозможно. На вопрос, где она шляется, та отвечала примерно так: ушла на базу, приду, когда вернусь.

      Илья же по окончании рабочего дня продавал за полцены старухам-пенсионеркам так называемый неликвид: фрукты-овощи, оказавшиеся ничейными в результате усушки-утряски. В советское время в овощной торговле существовало узаконенное правило – так называемая «норма естественной убыли». Иными словами, на вагон, фуру или просто грузовик, развозившие помидоры, виноград, огурцы, персики или бананы, допускалось двадцать процентов убыли, то есть гнили, которая могла появиться в процессе транспортировки товара. А если ее не было, то эти двадцать процентов шли в торговлю – левую. Деньги, естественно, ложились в карман, но не в государственный, а в личный.

      У Ильи на такой товар даже были свои постоянные покупатели. Ну и Маринэ с ним делилась. В общем хорошая была подработка к инженерской