Сестры печали. Андрей Гребенщиков

оригиналами.

      – Ааа… Я – Катя. Мои фантазией не отличались.

      Девушки засмеялись. Лю была довольна только что придуманным производным от длинного «Летиция», Катя же мысленно благодарила отца с матерью за проявленное милосердие.

      – За знакомство?

      Хрустальные бокалы громко звякнули.

      – За знакомство!

      Сменщица Кати – обладательница гораздо менее выдающейся внешности, обычная солдатка, разве чуть более ухоженная, чем остальные няшные женщины, – принесла салаты и закуски, при этом ни на секунду не прекращая пялиться на Летицию (с любопытством) и на грудастую официантку Катю (с завистью и неприязнью).

      – Скажи, Катерина, – Лю вновь наполнила бокалы, когда завистливая солдатка покинула помещение, – как среди местных уродок оказалась такая красотка?

      Красотка на мгновение вспыхнула, но тут же взяла себя в руки. Она давно привыкла к комплиментам и вниманию мужчин, но от женского пола до сего дня не слышала ничего приятней «сисястой шлюхи».

      – Вы, наверное, плохо знаете историю Общины…

      – Не «вы», а «ты», отставить официоз в девичьей компании!

      – Извините… Извини, Лето.

      – Извиняю. Так чего с историей?

      – Новоясеневская пережила эпидемию… Вернее, не пережила. В том году зараза подкосила весь юг нашей ветки, сильно досталось и Донской, и Лесопарку, но им как-то удалось спастись. Ясеневка же вымерла полностью, – Катя пригубила обжигающую настойку, с удовольствием ощутила умиротворяющую теплоту внутри пищевода. Напиток с непривычки дурманил, но дурман казался сладостным, с оттенком чего-то маняще-запретного. – Свободным квадратным метрам в Метро никто пустовать долго не дал. Община опасалась, что Лесопарк будет претендовать на свято место, потому по-быстрому заселили, как они называли, «территории». Сюда отправляли ссыльных, провинившихся, проштрафившихся, короче, всех подневольных. Так и повелось, по доброй воле в НЯ никто не едет.

      – И сексапилки типа тебя тоже? – догадалась Летиция.

      – Смысла нет. Местному офицерью карьерный рост заказан, успели так набедокурить, что перспектив практически никаких. А кто из нормальных за бесперспективного пойдет? Ну и тюремно-казерменные порядки мало какой девочке понравятся.

      – Ясно, – Лю понимающе кивнула. – Тебя как угораздило?

      Катя помрачнела:

      – Жених удружил. Подрался мой ревнивец не с тем, с кем нужно, и тут же заработал «путевку» сюда… стремительное повышение, блин. Я, как декабристка, за любовью своей ненаглядной прицепом пошла… никто моего желания особо и не спрашивал.

      Неудачливая невеста залпом осушила бокал:

      – А тут на безбабье мужики с ума сходят, мне проходу ни один не дает. Этот козел блатной, – она повела глазами в сторону соседнего кабинета, – уже всю излапал. Иду туда каждый раз, как на казнь, все «износа» жду… Они пока, слава богу, не бухают особо, встречи с новоясеневским начальством ждут, но если подопьют, все, хана мне!

      – Так я сегодня, подруга, спасла твою задницу? – Лю хохотнула.

      Катя