Кремль 2222. Ховрино. Дмитрий Силлов

враг

      Никогда раньше Бору не приходилось столь быстро бегать и так далеко прыгать. Да он и не ведал, что обладает такими навыками, – просто ни к чему было с такой скоростью носиться по Зоне… Как и не знал он до этого, что может принять на себя падающий тяжеленный ящик без риска стать инвалидом или умереть. Не знал, что может бежать с несколькими арбалетными болтами в теле. Не знал, что может прыгнуть со Стены и даже ног не отбить. Много чего, оказывается, не знал Бор о себе до сегодняшнего дня.

      Приземлился он легко и мягко, как будто с лежанки спрыгнул. И спина, совсем недавно разрываемая болью, больше не беспокоила, как будто и не падал сверху на нее неподъемный груз. В момент того рокового прыжка, спасшего жизнь горбатого раба, Бору будто кто-то шепнул: «Прими удар на себя! Это не смертельно!»

      И далее подобные безмолвные подсказки он получал, на виду у всех пересекая территорию Зоны под обстрелом арбалетов. И со Стены прыгнул по той же причине. Интуиция, что ли, проснулась, о которой много говорили стражники? Мол, есть воины, которые наперед знают, что в бою делать. Хотя какой из Бора воин? У них, может, и просыпается что-то, а у раба такому откуда взяться?

      Тем не менее, сейчас, убежав от Стены на почтительное расстояние, Бор точно знал – арбалетные болты, вонзившиеся в тело, нужно просто выдернуть. Что он и сделал, превозмогая боль, после чего сел на землю и с интересом уставился на свои раны.

      Едва начавшееся кровотечение из пробитой ладони очень быстро прекратилось, а сама рана медленно, но верно уменьшилась в размерах. Вот уже и нет ее совсем, будто бы не стрелял никто в беглого раба, пытаясь убить ни за что…

      «Значит, и со спиной так же…» – подумал Бор.

      Подумал – и заплакал.

      Это были слезы разочарования и обиды. Слезы большого ребенка, впервые столкнувшегося с жестокостью и несправедливостью реального мира. О своей рабской доле Бор никогда особо не задумывался – он родился и вырос среди рабов, иной жизни не видел и не знал. Работал, ел и спал, так же, как делали его рано умершие отец и мать, как сотни таких же работяг, отрабатывающих свой паек и место в подземных жилых помещениях Зоны Трех заводов. Есть еда, есть крыша над головой, есть возможность на эту еду и крышу заработать – а больше ему ничего и не надо было. Он работает – его кормят и защищают, все правильно. Потому и не было никогда у Бора ощущения, что с ним кто-то поступает несправедливо.

      Теперь же прежний, привычный уклад жизни в одночасье рухнул. За что горбун, которому он спас жизнь, так поступил с ним? За что люди с арбалетами, поставленные защищать его и других жителей Зоны Трех заводов, пытались его убить? Он же никому ничего плохого не сделал… Работал, как и всегда…

      – И чего плачем? – чей-то свистяще-шипящий шепот прервал поток тяжелых мыслей. – Мне бы такую регенерацию, как у тебя, так я б не ревел, словно жук-медведь, а радовался до потери пульса.

      Бор поднял взгляд.

      Перед ним стоял невысокий и худощавый мутант, одетый в невообразимо грязное рванье, воняющее