Козырные валеты. Николай Леонов

Осокин. – Мы рассуждаем, словно двадцать лет назад. Лев Иванович, те преступники либо спились, либо в зонах сгинули, мы имеем дело с новой формацией. Ты понял, как они стояли? Время нападения?

      – Выдохни, мальчик! – прервал полковника Орлов. – Мы тут без тебя знаем, сколько пустой породы накопать придется.

      – Да, Лева сыщик от бога! – Осокин ударил себя в грудь. – Я против? Вообще молчать? Могу! – Полковник сел с обиженным видом.

      – Ты на Леву бочку не кати, ему хватает. – Орлов оглядел сидевших, вздохнул: – Ну, чего вы, други старые, собрались? Трупов не видели? Давайте, не обижаясь, есть что конкретное, выкладывайте. Предположений тут уйма, болтать можно до утра. Дело на контроле у генерал-полковника, долбать станут по моей голове. Я, старый изувер, начну Гурова подставлять. У него сызмальства дурная привычка правду начальству в глаза лепить, так что на нем далеко не уедешь, а опер он и есть опер, об него только палки ломать. Заместителю министра оперу даже выговор объявлять неловко, не царское это дело.

      Гуров поднялся, щелкнул каблуками, сухо произнес:

      – Благодарствую, господин генерал-лейтенант!

      Задвигали стульями, кто-то хмыкнул, другой рассмеялся. Присутствующие знали, Орлов и Гуров служат вместе почти четвертак, дружат семьями, порой и выпивают, обращаются друг к другу по имени и на «ты».

      – Садитесь, полковник, – Орлов вытер свою простоватую физиономию короткопалой ладонью. – Терпите. Вас за то и держат, небось в гениях ходить вольготно? У меня сейчас времени нет, а то бы рассказал людям, как вы в последний раз с первым замом разговаривали. Ну все, потрепались и хватит. Всем службам оказывать полковнику Гурову максимальную помощь. Господин прокурор, держите его в строгости, иначе пожалеете. МУР, мы с Гуровым выросли в вашем курятнике, помогите людьми, знаю, лишних нет, но плохих не давать, лучше откажите. Все необходимые экспертизы провести завтра к двенадцати. Меня прошу без надобности не беспокоить. Все! – Орлов поднялся из-за стола, с каждым попрощался за руку, и.о. прокурора взял под руку, отвел к окну: – Федор Федорович, вы воспитание получили в Штатах? Иностранными языками владеете? Ницше и иных умных людей читали? Лева, случается, бывает несколько прямолинеен. Терпите его, сколько сил хватит. Это дело с двойным дном, а то и с тройным. Если мы имеем сыщика, способного добраться до убийцы, то это Лева. Ни я, ни вы, извините, именно и только Гуров. И он не сахар.

      Гуров, Станислав, оперативники в отставке Григорий Котов и Валентин Нестеренко перешли в кабинет к Гурову. Хороших оперов хронически не хватало, и в случаях ЧП полковник использовал старых знакомых по МУРу, которые сегодня трудились в одном частном сыскном агентстве. Высокий и костлявый Нестеренко был типичный русак, предпочитал поношенную одежду, сутулился, обычно помалкивал, сыскное дело знал и любил. Последнее он скрывал от приятелей, так как чертову работу было принято клясть последними словами. Отставной полковник любил и своего постоянного напарника Гришу Котова, еврея по матери, клял израильское племя при всяком удобном случае, даже стал почитывать Библию, чтобы научно обосновать, мол, все беды на