Фонтан. Граниил Орлов

и безобразная мимика будто нечеловеческих лиц.

      – И последнее, что я хотел бы сказать: сынок, с завтрашнего дня ты становишься полноправным директором нашей крупной компании, – наконец-то Слэйн старший выдавливает слова так, что они, проходя через призму его поднятого бокала, наполненного густым энергеном, медленно доносятся до ушей Слэйна младшего.

      Слэйн улыбнулся, поднял свой бокал и медленно встал со своего стула. Произнося заранее подготовленную речь, он вдруг почувствовал в ногах невероятную слабость, его слегка подкосило, но слова автоматически продолжали вылетать из его уст:

      – Это великий день! Именно сегодня произойдёт укрепление не только семейных позиций, но и деловых. Уважаемый и горячо любимый отец… спасибо тебе за веру. Дорогая мама, спасибо за любовь и поддержку. Благодаря вам я стал не только мужчиной, который любит и любим, но и состоятельным человеком, крепко стоящим на ногах. Ваши надежды на продвижение мной общего семейного бизнеса будут оправданны. Я обещаю, что сделаю всё, чтобы и при мне наша компания продолжала держать авторитетный статус и достигала всё новых и новых высот, – с испариной на лбу и дрожащей улыбкой Слэйн окончил свою речь и поднял бокал газированного энергена.

      – Выпьем же за это! – сказала Дженни и, поднимая бокал, одарила присутствующих блеском своей неестественно белоснежной улыбки.

      «Увидеть бы себя сейчас в зеркале», – подумал Слэйн.

      У него жутко разболелась голова. Не слыша, что ему говорят, он ответил с дрожью в голосе:

      – Спасибо, отец, – ещё раз вырвалось из его побледневших уст. Ему стало казаться, что вместо него отвечала автоматически запущенная машина, использующая его голос.

      Какой же превосходный выход, только он не учёл одного – это, возможно, последняя роль с отличным концом. О таком можно лишь мечтать – элита среди всевозможных смертей. Навязчивая идея мечтателя. Хотя чего скрывать, вся жизнь Брюса Слэйна – наигранная сцена, и удивительно, что при этом он ещё не совсем лишился мозгов, чтобы не заметить проникновения неизвестного и чуждого внутрь себя.

      Слэйн продолжал размышлять о происходящем.

      – Пора прекращать думать о подобном, смерть в таком случае – не избавление, а лишь мелочное пожертвование для неудачного калеки. Нужно собраться с духом. За всем этим скрывается некая безликая тайна – и вполне очевидно, что её власть всячески касается внутреннего стержня моей души.

      Слэйн пошатнулся и вновь опустился на свой стул. Вслед за этим он залпом опрокинул в себя бокал с тёмно-красным энергеном с бархатистым привкусом старинного вина.

      После короткой болтовни и нескольких бокалов винного энергена его разум словно накрыло кашемиром – занавес внутреннего театрального представления опускался, и вместе с ним его тело падало с одного стула на другой.

      Всё, что он помнил дальше, – это конец торжества. Изменчивый рисунок невыносимо гладкой, зеркальной поверхности пола этого жуткого ресторана. Отполированный до идеала термомодифицированный