Урожденный дворянин. Мерило истины. Роман Злотников

точно не слыша его, продолжал:

      – Он раньше под Калининградом служил, Мансур. Его из той, калиниградской части сюда перевели, знаете, почему?

      – Кто ж не знает, – буркнул Двуха.

      – Потому что он зарезал человека… гражданского какого-то, – договорил все-таки Сомик. – Не до смерти зарезал, но все равно – тому бедолаге половину внутренностей хирурги вынули. Пошел, значит, Мансур в увольниловку, встретился с земляками, покатались они по городу, потом заглянули в бар…

      – Да чего ты нам это рассказываешь? – повысил голос Двуха. – А то мы не знаем!

      – Надо дежурного офицера того… в известность поставить, – вдруг совершенно неожиданно сменил тему Женя.

      Если при дневном свете это заявление точно вызвало бы у «четкого и дерзкого» Двухи презрительную реплику вроде: «Да лучше подохнуть, чем стучать!», а у Командора пренебрежительную усмешку, то теперь, в эти тоскливо тянущиеся ночные часы ожидания, оба вышеозначенных члена «банды» только молча переглянулись.

      – Сейчас нельзя, – с некоторым сожалением сказал наконец Командор. – Раньше надо было… деловые переговоры с ним провести. Сейчас это уже…

      Он не успел еще договорить, как со стороны двери послышались шаги и голоса – нисколько не приглушаемые, словно те, кто шел сейчас по коридору, ничуть не опасались быть уличенными в нарушении распорядка. На мгновение Двуха, Сомик и Командор замерли, прислушиваясь…

      – Ну что, амигос, – шевельнулся первым Командор. – Готовьтесь…

      – Мне в туалет надо… – тоненько сообщил Женя и даже предпринял попытку соскользнуть с койки на пол, точно намеревался добраться до места назначения по-пластунски.

      – Стоя-ать! – успел поймать его за руку Командор. – Куда собрался? Потерпишь.

      – Понеслась душа в рай, – хрипнул Двуха. – Смотри, Мансура-то среди них нет… Может, без него обойдется? Эй, я только сейчас вспомнил: говорят, он днем и ночью в спортзале зависает, на тренажерах мышцу качает… Мало куда ходит, а жратву ему носят в казарму, или в спортзал, или еще куда… Наверное, и сейчас там, в спортзале… А что, если он до утра там прокорячится, а?

      Сомик больше ничего не сказал. Горло у него перехватило, и язык заледенел тяжелой неподвижностью.

      Игорь быстро повернулся к койке Трегрея.

      – Вставай, братан! – зашипел он. – Вставай, земеля, канитель начинается…

      Двуха протянул было руку, чтобы толкнуть парня в плечо, но… тут же руку и отдернул. Олег уже открыл глаза и обернулся к Двухе с лицом ясным и спокойным – будто и вовсе не спал.

      – Наконец-то, – с улыбкой проговорил он.

      Игорь Двуха точно не ожидал услышать от Гуманоида то, что услышал.

      – А? Чего? Какое «наконец-то»? – в четверть силы голоса взвыл он. – Братан, сейчас «бодрить» нас будут! Забыл, что ли? Готовься врезаться с этими упырями!..

* * *

      Олег Гай Трегрей (как, впрочем, и все без исключения новобранцы) знал, что начавшееся сейчас действо, рано