Кругосветное путешествие короля Соболя. Жан-Кристоф Руфен

лицо, соленая вода выбелила волосы, а редкий свет северных небес придал глазам оттенок зыби. На физиономии этой статуи невозможно было различить ни малейшего выражения, и я так и не понял, поверил ли он в мою историю про хозяина и слугу. Я даже не выяснил, на каком языке он говорил; он не выказал ни малейшей реакции на мой рассказ, который я повторил по-немецки, по-французски и по-русски. Цену он обозначил на пальцах. Мы сошлись на пятистах рублях, и я сказал, что мы придем вечером с багажом.

      Непробиваемость этого моряка мешает мне поверить, что он был осведомителем или предателем. Предательство требует гибкости, которой он был начисто лишен. Вероятнее всего, за ним следили, как за всеми владельцами кораблей, которые могли брать пассажиров. А скорее всего, полиция шла по нашим следам и терпеливо стягивала сети еще с нашего бегства из Казани. В любом случае, когда мы снова появились вечером, чтобы подняться на борт, нас поджидал взвод солдат.

      Нас препроводили в Петропавловскую крепость. После нелепых допросов, угроз пытками, которые, к счастью, не были приведены в исполнение, и инсценированного суда было вынесено решение, что мы навсегда покинем владения царицы и дадим клятву никогда не поднимать против нее оружия.

      Вместо этого несколькими днями позже нас извлекли из тюрьмы, облачили в одежду из бараньих шкур и уложили в сани. Зима сковала землю морозом. Неподвижные кучерявые тучи наблюдали за нами с неба. Мы думали, что нас везут в направлении Польши, как обязывало постановление суда. Увы, по мере того как сани скользили по снегу с чудесным перезвоном колокольчиков, мы узнавали деревни, по которым проезжали во время нашего бегства. И судя по положению солнца, вскоре сомневаться уже не приходилось: нас увозили на восток.

      Абсолютизму тиранов всегда сопутствует произвол их правосудия. Наше наказание изменили, и мы так никогда и не узнали, кто это сделал и почему. Нас сослали в Сибирь.

      VII

      В своем «Письме о слепых в назидание зрячим» Дидро анализирует теоретическую проблему, затронутую слепым от рождения человеком, которому собирались вернуть зрение: сможет ли он судить о расстоянии на основании того, что видит? Ведь в зависимости от близости к глазу предмет увеличивается или уменьшается. Как узнать, не потрогав, каков его «настоящий» размер и, следовательно, на каком расстоянии от нас он находится? Этот вопрос положил начало целой философской дискуссии, включаться в которую я не стану. Я упомянул об этом, потому что понимание протяженности обычно связано с личным опытом. Мы передвигаемся, и из этого передвижения рождается наше представление о пространстве. Все могут прийти к соглашению по этому вопросу, потому что все совершают примерно одни и те же передвижения – в доме, в городе, в провинции, а то и колеся по всей стране.

      Пересечь Сибирь – дело другое. Ни один опыт не может с этим сравниться. Такой гигантский путь задает иное представление о протяженности. Оно подводит к понятию бесконечности.

      Достаточно