Похождения Гекльберри Финна. Марк Твен

убраться как можно скорее подобру-поздорову. Я все-таки не смел взглянуть хозяйке прямо в лицо.

      Она, в свою очередь, принялась рассказывать мне, какие теперь тяжелые времена, в какой бедности приходится ей жить с мужем и как нагло бегают у них по лачуге крысы. Эти негодные крысы воображают себя, по-видимому, настоящими домовладельцами, а потому нисколько не стесняются, и т. д., и т. д. Это меня опять-таки ободрило. Хозяйка очень долго распространялась о крысах и уверяла, что каждое мгновение какая-нибудь из них высовывает свой нос из дыры, которую они прогрызли в углу комнаты. Хозяйка рассказала мне также, что держит у себя под рукой что-нибудь, чем можно было бы запустить в крысу, и только благодаря этому кое-как еще уживается с ними. Она показала мне свинцовый прут, завязанный узлом, и объявила, что обыкновенно попадает очень хорошо этим метательным орудием, но так как дня два тому назад слегка вывихнула себе руку, то и не знает теперь, не пострадала ли от этого ее меткость? Тем не менее она решилась произвести опыт и пустила свинцовым прутом в первую попавшуюся на глаза крысу, но промахнулась и вскрикнула, сообщив, что рука у нее заболела от сделанного усилия, а затем попросила меня попытать, в свою очередь, счастья. Мне хотелось уйти прежде возвращения мужа хозяйки, но я не смел выказать ей этого. Взяв свинцовый прут, я бросил им в крысу, дерзнувшую высунуть свой нос из дыры, и если бы она не поторопилась ретироваться, то, без сомнения, значительно бы пострадала. Хозяйка отозвалась с большою похвалою о моей меткости и высказала предположение, что в следующий раз я непременно убью крысу наповал. Встав со стула, она принесла назад кусок свинца и, вместе с тем, также моток ниток, который ей хотелось размотать. Хозяйка попросила меня подержать моток, дала мне его в руки и принялась сматывать в клубок, продолжая рассказывать про себя и своего мужа. Внезапно она прервала этот разговор, воскликнув:

      – Поглядывайте, однако, за крысами! Вам лучше будет держать свинчатку в подоле, чтобы она была у вас под рукой. – С этими словами она бросила мне свинцовый прут в подол, а я проворно стиснул его ногами. После того она поговорила со мной еще минутку, а затем, взяв у меня нитки, взглянула мне прямо в лицо и спросила меня шутливым тоном:

      – Ну, моя душечка, скажи мне теперь серьезно твое настоящее имя?

      – Как! Что вы говорите, сударыня!

      – Я хочу знать настоящее твое имя. Как тебя зовут: Билл, Том, Боб или, быть может, как-нибудь иначе?

      Я дрожал, как осиновый лист, и не знал хорошенько, что мне делать. На всякий случай я возразил:

      – Ах, сударыня! Зачем вы так смеетесь над бедной девочкой! Мне это даже обидно. Если я вам мешаю, то сейчас же уйду.

      – Нет, ты не уйдешь! Садись и оставайся здесь! Я тебя не обижу и не намерена тебя выдавать! Будь со мною только совершенно откровенен: я сохраню твою тайну и, кроме того, тебе помогу. В случае надобности тебе поможет и мой муж. Я как нельзя лучше догадываюсь, что ты работник, сбежавший от своего хозяина, и, признаться, не вижу в этом ничего дурного. С тобою дурно обходились, и ты навострил лыжи. Клянусь Богом, дитя мое, я тебя не выдам! Будь паинькой