Кто я. Эльрида Морозова

несмотря на это, я стою за затылком у толстяка и смотрю на него. А он даже не догадывается, что я делаю это по своему выбору. Я не знаю, что он вообще думает обо мне.

      Этот толстяк добрый. После того как я ссыпал руду в контейнер и закрыл крышку, я должен убрать за собой мусор. Так положено по инструкции. Но толстяк иногда говорит мне:

      – Ладно, не надо. Все равно снова намусорим.

      Иногда он отворачивается от своего компьютера, хлопает меня по руке и говорит:

      – Молодец, шофер. Премию бы тебе дал, если бы тебе были положены премии.

      Он, конечно, шутит.

      У толстяка есть девушка. Иногда она к нему приходит. Тогда он отвлекается от компьютера и общается с девушкой.

      Один раз я видел, как они целовались. Они стояли очень близко и касались друг друга отверстиями для принятия пищи.

      Я подумал, что если бы я захотел сделать такое же действие с Ней, то у меня ничего бы не получилось. Близко бы я смог подойти и смог бы обнять ее. Но что делать отверстиями для принятия пищи? Мы бы просто стукались затычками друг о друга. Наверное, смысл поцелуев не в этом.

      Я вспоминал о Ней все больше и больше. Я думал о ней не только каждую ночь, но и каждый день. Если бы я был человеком, то бы сказал, что влюбился. Машины не умеют любить. Такие, как я, умеют думать. И если так, то, возможно, Она тоже думает обо мне. Как вот только узнать об этом? Если даже бегать в другую сторону от дома запрещено?

      И что было бы, если бы я все-таки побежал?

      Что-то

      Я бегу, слушаю свое дыхание и равномерный стук таблички по груди. Все так же, как всегда, но что-то изменилось. Не могу понять что. Вроде как тяжелее бежать. Или всегда так было?

      Я пытаюсь найти ответ на вопрос, но это очень сложно. Это просто невозможно.

      Я внимательней прислушиваюсь к дыханию. Да, оно тяжелее и чаще. К тому же, почему-то болят ягодицы. Может, это от бега? Но ведь, вроде бы, я всегда бегаю, ничего подобного раньше не было. А если и было, то я не помню. Если бы я не был машиной, то мог бы помнить, что со мной происходит. А так как память моя ограничена, я даже не знаю, что было когда-то и что происходит сейчас.

      На работе я ждал, когда экскаватор наполнит мой грузовик рудой. Хотелось посмотреть, что у меня с ягодицами. Но в программу это не входило. Я должен делать то, что скажут мне люди, а не то, что приспичило мне самому. Машина не должна хотеть ничего лишнего. Я не имею права хотеть.

      Но когда я сел за руль, то увидел на своих руках ссадины. Выглядело так, будто я упал и оперся на ладони. Только я не помнил, чтобы так было на самом деле. Но я машина, мне помнить не обязательно. Мне это не нужно. Я должен делать только то, что скажут мне люди. А им не нужно, чтобы я чего-то помнил.

      Я взялся за руль. Руки не болели. Мое тело вообще не должно чувствовать боли, ведь я же машина.

      Я ехал и думал, что все устроено правильно. Что тут нет ничего подозрительного. Что все обычно. Но почему-то было ощущение, что случилось что-то не то.

      Я назвал это: «Что-то». Я весь день думал об этом. Я