Матильда Кшесинская. Любовница царей. Геннадий Седов

всегда, чтобы не вырасти, по выражению мамули, дунюшкой-неразумушкой.

      Дождавшись, пока утихнет шум в классе, глянув мельком в тетрадь, Павловский произносит:

      – Мадемуазель Степанова…

      Выйдя к доске, та стоит истуканом и только хлопает глазами: урока нисколечко не знает. Он отправляет ее на место, произнеся:

      – Попросим исправить положение Кшесинскую, хотя сегодня и не ее очередь.

      Получилось ужасно: она так спешила сегодня, что не успела переобуться на вешалке: осталась в теплых гамашах и ботинках.

      Встав из-за стола, она просит разрешения отвечать, не выходя к карте. Павловский, на мгновенье смешавшись, разрешает, а после звонка спрашивает, подойдя, с иронической улыбкой:

      – Что это с вами, милая мадемуазель? Что вас так смутило?

      И она говорит, показывая взглядом на клетчатые гамаши:

      – Выйти в таком виде мне было неловко.

      Павловский весело смеется:

      – Понимаю, понимаю. И пожалуйста, не надо краснеть!

      События прошедшего дня заново переживаются по дороге домой. Ей удалось посплетничать немного с Олечкой Преображенской у стенки в репетиционной зале, когда Лев Иванович вышел зачем-то ненадолго – она, разумеется, поведала подружке о курьезе на уроке географии, смеялись обе до упаду. Какой-то аноним с третьего этажа, где занимаются мальчики, прислал на ее имя во время перемены записочку, состоящую из одних начальных букв, понять содержание было решительно невозможно. Она перебирает в памяти знакомых воспитанников: кто бы это мог быть? Есть кое-какие подозрения, надо проверить.

      Училище балета – что твой монастырь: всюду недремлющее око блюстителей порядка и нравственности – воспитатели, педагоги, классные дамы, инспектора. Категорически запрещено какое-либо общение между мальчиками и девочками. Женская и мужская половины строго отделены: в бельэтаже репетиционные залы, классы и дортуары для воспитанниц, выше этажом, по-петербургски симметрично, аналогичные помещения воспитанников.

      Нет, однако, на свете непреодолимых преград, к каждому замку найдется своя отмычка: если сильно захотеть, можно общаться и сквозь тюремные решетки. Обучение балетной технике включает работу с партнером, периодически в верхнем зале идут совместные репетиции. В красивой и нарядной училищной церкви на третьем этаже проходят по субботам общие моленья, а по воскресеньям и праздникам всенощные и обедни. Прибавьте к этому коллективные выезды в Мариинский театр для участия в массовках – в старомодных поместительных каретах-«рыдванах» времен матушки Екатерины Великой, в таинственном полумраке скрипучего короба, на противоположных скамейках напротив друг друга. А сами вечерние представления на знаменитой сцене, где все пропитано амурными страстями – и музыка и танец, и пантомимы, и дети волею постановщика-хореографа вовлечены в общую игру? Так что возможностей для нежелательных контактов предостаточно, и понаторевшие в конспиративных приемах подростки вовсю ими пользуются: там, глядишь, словечком