Сам себе Тарантина (сборник). Юрий Дихтяр

центра «Город Ветров». Когда я вышел из машины, то увидел, что ехали мы не одни. Из чёрного «Форда» вышли Билл Тортуро, «Толстяк» Беппе и Вико Ригони. Марко пошёл к ним, и минут пять они что-то обсуждали. Я не слышал разговор, но было видно, что Марко чем-то озабочен. Да и выглядел он каким-то уставшим. Былой лоск сходил с него, как старая краска сходит с оконной рамы. Жесты стали какие-то нервные, походка потеряла свою лёгкость.

      Марко вернулся вместе с Тортуро.

      – Тони, – сказал Марко, – я хочу сделать для тебя подарок. Я мог это сделать и раньше, и сделать много раз, но я знаю, к чему бы свелись все наши отношения. Но сейчас самое время компенсировать. Патриция, ты поможешь нашему мальчику приодеться?

      Марко достал бумажник, извлёк оттуда пачку долларов и, не считая, протянул Патриции. Я, было, начал возражать, но Ди Чента посмотрел на меня таким взглядом, что мне стало не по себе.

      – Антонио, никогда не отказывайся от подарков, которые дарятся от чистого сердца. Идите уже, что вы стоите. Билл присмотрит, чтобы вы купили то, что надо, а потом отвезёт вас, куда надо. Увидимся.

      Марко с Беппе и Вико сели в его «Дюзенберг» и уехали.

      Я раньше представить не мог, какой это тяжкий труд делать покупки. Мы переменяли десятка два костюмов и столько же пар туфлей, перебрали гору рубашек и галстуков, полчаса выбирали запонки. Даже носки новые купили. Потом я просидел час в парикмахерской. И в завершении купили серую с синей лентой шляпу. Под конец, устал так, что меня ноги не держали, и спину ломило, словно весь день махал лопатой или колол дрова. Но оно того стоило.

      Посмотрев в зеркало, я не узнал себя. Куда делась та шпана, которой я был ещё с утра. На мне был летний светло-серый костюм в тонкую полоску, голубая рубашка, синий широкий галстук с узором и серые с чёрными лаковыми вставками туфли. В отражении на меня смотрел вполне взрослый молодой человек, успешный и уверенный в себе.

      Но это ничто по сравнению с несколькими часами, которые я провёл с Патрицией. Тортуро не вмешивался в процесс, он либо молча курил в сторонке, либо дремал на стуле, пока мы занимались примеркой. Единственной фразой, которую он произнёс, была: «Вот это другое дело, да на тебя приятно смотреть, парень».

      Впервые за всё время, сколько я её знал, я не смущался, и поддерживал разговор, и шутил, и смеялся над её шутками. Мне было так легко с ней, словно я был её парнем, и мы давно и близко знаем друг друга, и нет между нами никакого Марко Ди Чента. И мне показалось, что она на меня стала иначе смотреть. Но я больше склонен думать, что это всё-таки показалось.

      Потом мы сидели в кафе, я ел мороженое, Пэт заказала вино, а Билл курил и выпил чашек пять кофе.

      Когда мы вышли из пассажа, уже вечерело. Небо наливалось розовым, а с озера потянуло прохладой. На «Форде» мы проехали три квартала и вышли возле клуба «Фламинго». Город, погружаясь в вечер, загорался электричеством и неоном. Вывески, реклама, гирлянды, фонари заливали улицы разноцветным сиянием. Был выходной, и тротуары не вмещали праздно гуляющих людей, машины искали место для парковки, шныряли торговцы сигаретами и сладостями.