Миллионер из подворотни. Татьяна Корсакова

халат и прошлепала к двери.

      – Кто там?

      – Открывайте, ФСБ! – послышался бодрый голос.

      – Угу, я уже трепещу! – Сима распахнула дверь.

      На пороге стоял долговязый парень. В руках он держал огромную коробку конфет.

      – Заходи, ФСБ, – Сима посторонилась.

      Парень ввалился в прихожую, сунул ей в руки коробку.

      – На.

      – Давай. – Она забрала конфеты.

      Парень неспешно сбросил кроссовки, пригладил взъерошенные русые волосы и жалобно посмотрел на Симу:

      – Дашь похавать чего-нибудь?

      – Яичница устроит?

      – Устроит, – милостиво согласился гость, – только она должна быть очень большой. А мясо есть?

      – Есть колбаса «Докторская».

      – Тогда мне яичницу с колбаской, будь так любезна. Конфеты можешь оставить себе.

      – Да что ты говоришь?! И как это я сама не догадалась?! Иди мой руки.

      – Ну, что у тебя стряслось, Вадик? – Сима сидела за столом, подперев кулаком щеку, и наблюдала, как сводный брат расправляется с ее недельным запасом яиц и колбасы.

      – С мамулей нашей поругался, – с набитым ртом пробубнил тот. – Не сошелся характером с ее новым хахалем. Слушай, можно я у тебя до завтра перекантуюсь?

      – А что изменится завтра? – поинтересовалась Сима.

      – Завтра я к кому-нибудь другому переберусь, – отмахнулся Вадик.

      – И долго ты так кочевать собираешься?

      – Надеюсь, что недолго. Может, маман одумается и начнет меня искать.

      Сима вздохнула. Ей бы очень не хотелось, чтобы «маман» стала искать своего блудного сына в ее квартире, но отказать любимому братцу она не могла…

      Вадик ворвался в ее жизнь как сквозняк, легко и бесцеремонно. На следующий день после памятного разговора с мамой в дверь позвонили.

      – Привет, сеструха!

      – Привет!

      Она с любопытством рассматривала стоящего на пороге молодого человека. Кожаные штаны, кожаная куртка, ботинки на «тракторной» подошве и черный мотоциклетный шлем под мышкой.

      – Я Вадик. – Парень широко улыбнулся, на заросших редкой щетиной щеках появились ямочки.

      – Проходи, Вадик, – Сима посторонилась.

      Эти застенчивые ямочки на щеках как-то плохо сочетались с общим агрессивно-независимым видом. Брат еще раз улыбнулся и вошел в квартиру.

      Они не виделись несколько лет. Сима запомнила его долговязым, нескладным подростком с колючим взглядом и пресыщенным выражением на прыщавом лице. Такое выражение почему-то бывает именно в подростковом возрасте. Тогда они не произвели друг на друга никакого впечатления. Бабушка уже тяжело болела, и Симе не было дела до подростковых комплексов сводного братца – своих забот хватало. А Вадика мало интересовала какая-то двадцатилетняя старуха.

      На сей раз все оказалось по-другому. Не было колючих взглядов и саркастических усмешек. Был довольно симпатичный молодой человек с открытым лицом и ямочками на небритых щеках.

      – А ты изменилась, – сказал тогда Вадик. – Тебе говорили, что у тебя кошачьи глаза?

      Сима утвердительно кивнула. Всю свою сознательную жизнь она