Одноклассники smerti. Анна и Сергей Литвиновы

и рекомендацию в музучилище!

      – Ну и что? – пожал плечами Полуянов.

      – Как – что? Во-первых, ты видел бы их квартиру! Все грязное, ужасное, лампочки голые, и тех половина разбита. И бытовой техники никакой, даже телевизора. А тут вдруг – проигрыватель. Недешевый. Откуда он взялся?

      – Пфу! Да откуда угодно! Скажем, Степан получил зарплату и не успел ее одномоментно пропить. Решил подруге подарок сделать. Он ведь любил твою Ленку? Вот и решил ее порадовать.

      Спрашивал Дима без всякой задней мысли – и с изумлением заметил, как вдруг помрачнела Надежда. Брови слетелись к переносице, губу закусила… Что это, интересно, с ней?!

      И ответила Надька странно. То все защищала свою незадачливую одноклассницу, а тут вдруг сердито буркнула:

      – Да не стал бы он ей такое дарить. Разве б она оценила? Сам говоришь, для таких, как Ленка, лучший презент – бутылка водки.

      Так-так, подруга. А что тебе, интересно, до Степиных подарков Ленке? Не все ли равно, что тот ей презентует?

      Но форсировать ситуацию Дима не стал: только разборок им с Надеждой сейчас не хватает. Притворился, будто ничего не заметил, и продолжил:

      – И эта колыбельная, как его… Дворжака? Еще, по-моему, элементарней. Слушала ее твоя подруга и вспоминала свое блистательное прошлое. Умилялась своим давним успехам. А что, обычное дело. Даже я до сих пор свой первый «гвоздь» перечитываю. Особенно умиляюсь ему подшофе.

      – Вот именно, что ты берешь и перечитываешь! И Ленка могла бы взять диск и его поставить. Своими, ясное дело, руками! – триумфально выкрикнула Надя. – Но знаешь, что странно? Ни на проигрывателе этом, ни на диске – он, кстати, тоже абсолютно новый – нет ни единого отпечатка пальцев. Ни ее, ни кого-то еще. Я случайно подслушала: менты говорили. Абсолютно чисто. Как это может быть?

      – Ну, мало ли как… – буркнул Дима.

      Разумного объяснения в голову, по крайней мере с ходу, не приходило. Но искать его тоже не хотелось. Уже надоело – просто смертельно! – перемывать кости безвременно почившей Елене Коренковой. А еще пуще – квохтать вокруг шмыгающей носом Надьки. Нужно десять раз подумать, прежде чем бросаться в пресловутую семейную жизнь. Женись он на Митрофановой – это ж ведь ее всегда утешать придется? И когда неприятности в библиотеке, и когда она беременной будет ходить, и когда дети станут болеть? Это ж голова распухнет от ее постоянного нытья…

      И Дима беспечно предложил:

      – Слушай, Надюшка! А пойдем-ка мы с тобой спать! Утро, как говорится, вечера мудренее. Завтра, на свежую голову, все еще раз обсудим…

      Признаться, даже обидно, что Митрофанова так и не расспросила про совместный отпуск, хотя он и намекнул, да весьма прозрачно. А ей будто все равно… Поехать, что ли, одному на сафари?

      – Значит, ты не хочешь разбираться в этом деле… – вздохнула Надя.

      Дима по-прежнему не сомневался: разбираться, то бишь устанавливать убийцу, здесь нечего. Ежу понятно, что сожитель Степан Елену и грохнул.

      А вот если, например, написать большой психологический очерк… Рассказать на Ленкином примере о том, до какой степени хрупок