ТРОПАМИ СПАСЕНИЯ. Елена Кудрявцева, Дмитрий Толстогузов

нутых деятельностью человека горных систем мира. Настоящий «край непуганых зверей» начинается на высоте 2 тысяч километров над уровнем моря, на стыке государств – России, Монголии, Китая и Казахстана. Сюда едут со всего мира желающие покорить бело-голубые ледники, насладиться дикой природой и любители поохотиться. Едут законопослушные граждане с лицензиями (за сезон их выдается примерно 10 тысяч) на отстрел волков, зайцев, медведей, козерогов и браконьеры, цель которых – пополнить трофеи краснокнижными животными: шкурой исчезающего снежного барса (он же ирбис) или подстрелить одного из самых крупных обитателей гор – дикого барана архара (он же аргали). Самцы этого вида столь крупные, что, говорят, в старых брошенных рогах могут завести свои норы лисы. К слову, здесь, в Кош-Агачском районе, в 2009-м и произошел нашумевший на всю Россию инцидент: во время охоты на аргали разбился вертолет с высокими чиновниками, погибло 7 человек, в том числе и полпред президента в Госдуме Александр Косопкин. В общем, и залетные браконьеры тут не редкость. – Сделать с ними, как правило, мы ничего не можем,– рассказывает «Огоньку» замдиректора по науке национального парка «Сайлюгемский» Денис Маликов.– Недавно в наших краях был задержан бизнесмен из Владимирской области с тушей краснокнижного аргали. Знаете, что он «объяснил» следствию? Мол, просто дал «подержать» свое ружье проводнику из местных, и оно случайно выстрелило. В итоге судили местного жителя, который чудесным образом на следующий день заплатил штраф в 500 тысяч рублей… Учитывая, что по законодательству 2002 года охотинспектора патрулируют территории безоружными и получают за эту опасную работу 20 тысяч рублей в месяц, картина, по крайней мере для животных, складывается печальная. Петля времени.  Мы поднимаемся высоко в горы: далеко под ногами – стадо яков, которые отсюда выглядят темными закорючками на серо-коричневом ковре степи. Пока приезжие журналисты скользят своими трекинговыми ботинками на острых камнях, их обгоняют местные в «алтайских кроссовках» – резиновых сапогах с высокими голенищами, которые тут носят и зимой, и летом. Вдоль ледяных ручьев стоят шелестящие иголками лиственницы, на них чаще всего можно обнаружить «петли» – удавки из проволоки, зависшие над землей и способные удушить практически любого зверя. – Один охотник за день может поставить 150–200 петель,– рассказывает научный сотрудник национального парка «Сайлюгемский» Алексей Кужлеков.– При этом ловушка, бывает, годами остается «настороженной», то есть в рабочем состоянии. Вообще-то, в большинстве стран мира петельный лов запрещен: в СССР он также считался браконьерским предприятием, но в 2013-м в ряде регионов был разрешен для охоты на волка и зайца. Больше того, Минприроды предлагает расширить применение подобного способа добычи – законопроект по новым правилам охоты проходит стадию общественного обсуждения. Некоторые «зеленые» категорически против этой инициативы: в петлю может попасть кто угодно, включая краснокнижных животных, настаивают они. Алексей Кужлеков вспоминает, как недавно в петлях на горной тропе нашли семью снежных барсов: сперва в ловушку угодили котята, а через несколько сотен метров – самка ирбиса. Вообще, истребление в 1990-е браконьерами барса на Алтае – одна из самых больших экологических бед в России. Небесная кошка – Алтайцы в массе своей язычники,– рассказывает Мая Ерленбаева, сотрудница национального парка «Сайлюгемский».– Например, они верят, что после смерти душа человека возносится к горным вершинам, где ее покой охраняет снежный барс. Можно сказать, у нас веками формировался образ барса как небесного животного. Образ этот вполне материален: ирбис предпочитает труднодоступное заоблачное высокогорье – от 2 до 4,5 тысячи метров, где живет и охотится, чаще всего в одиночку. – Алтайцы, как и другие народы, которые соседствуют с ирбисом, верят, что встреча с барсом несет удачу,– продолжает Мая Ерленбаева. Но такая удача выпадает все реже. Снежный барс – это не только кошка, которая гуляет сама по себе, но и кошка, которую мало кто видел. Ученые десятилетиями изучают и охраняют животное, но в условиях дикой природы не видели его даже в бинокль. Все просто: статус небожителя, охраняющего души предков, препятствием для варварского истребления, увы, не стал. Причем главный удар по популяции был нанесен в 1990-е, когда местные жители в условиях финансового кризиса и безработицы массово занялись браконьерством в горах. За шкуру снежного барса в 1990-е можно было выручить десятки тысяч рублей – серьезный источник заработка для нелегальных охотников. – Чаще всего шкуры забирали посредники-перекупщики и продавали их заказчикам,– говорит житель села Джазатор (расположено вблизи плато Укок и Южно-Чуйского хребта на Алтае) Мерген Марков.– Местные жители, выросшие в этих местах, прекрасно знали тропы ирбиса и сами ставили петли. Известны случаи, когда браконьеры добывали более десятка зверей. В ходе первого в России международного совещания «Мониторинг и сохранение снежного барса в Алтае-Саянском экорегионе», которое провел Всемирный фонд дикой природы (WWF) в конце мая этого года под Горно-Алтайском, ученые рассказали о беспрецедентной для этих мест программе по подсчету снежного барса. В основном хищников считают с помощью фотоловушек – специальных автоматических камер, которые биологи устанавливают в труднодоступных местах, где предположительно обитают дикие кошки. В итоге в объектив ученых