Шолох. Теневые блики. Антонина Крейн

на солнце волосы. Во сне подруга скинула с себя одеяло и возлежала с достоинством, удивительным для человека в пижамке. Дахху же свернулся под пледом в клубок, так что торчали только нос и нестриженые вихры.

      Кулек с загадочным мальчиком не шевелился.

      Под несмолкающий стук я выбежала в коридор, где за входной дверью скрывались неведомые каратели. Попытка отыскать в голове что-то похожее на план действий окончилась провалом. Лихорадочные мысли гулко врезались в костяные стенки черепа, не встречая по пути ни грана полезной информации: увы, я всегда была совой, туго соображающей поутру.

      Едва я замерла перед дверью, не решаясь ее открыть, как стук оборвался.

      – Госпожа Тинави, приветствую, – раздался спокойный и совсем не злой мужской голос. – Я не вовремя?

      Хм. Каратели вряд ли были бы столь милы.

      – Да, к сожалению, я не при параде, – озадаченно протянула я. – А вы, простите, кто?

      – Меня зовут Полынь. Я ваш куратор в Иноземном ведомстве.

      – Э-э? Здесь явно ошибка! Я там не работаю!

      – Теперь работаете, поздравляю. – В голосе отчетливо слышалась усмешка. – Начиная с сегодняшнего утра, вы занимаете должность Ловчей.

      – Что?!

      – Разве вы не получили ведомственную ташени? Мы отправили вам летучее письмо вчера вечером.

      Мое лицо вытянулось, ведь я не помнила никаких ташени.

      Ташени – это магические послания, оригами в виде птичек, которые «оживают» от нужного заклинания и находят адресата в любой точке города. Но если все окна и двери закрыты, ташени не сможет прорваться в дом…

      А у меня есть дурная привычка: я люблю запираться в своем одиночестве.

      – Тинави, – чужак, в ответ на мое молчание, заговорил тем мягким тоном, какой выбирают для детей и дураков. – Давайте так. Вы закончите свои дела, приведете себя в порядок, а я подожду здесь. Как будете готовы, выходите. И мы вместе отправимся в ведомство на ваш первый рабочий день.

      – В ведомство, – тупо повторила я, – на работу.

      Человек выдержал многозначительную паузу.

      Потом, судя по возросшей громкости голоса, он прижался к двери вплотную и вздохнул:

      – Поторопитесь, если вы все еще хотите у нас работать. Вы ведь хотите?

      – Д-да! – сказал мой подлый рот до того, как мозг успел его остановить.

      Какое еще «да»?!

      Зажав провинившийся рот руками, чтобы еще чего не ляпнул, я, спотыкаясь, попятилась в комнату.

      Никогда еще входная дверь в собственный дом не казалась мне такой манящей и пугающей одновременно.

* * *

      По спальне бесшумно, но панически металась Кадия.

      Дахху дрых, посвистывая на выдохе. Заботливо свернутый нами кулек с мальчишкой был размотан и обескураживающе пуст. Судя по всему, именно это превратило подругу в подобие безмолвного траурного вихря.

      Вывод напрашивался сам собой.

      – Сбежал?

      – Сбежал! – трагическим шепотом подтвердила Кадия. – Я очнулась от хлопанья ставни, – она кивнула на второе окно моей спальни. Уже не панорамное, а обычное, скромно притаившееся