12 лет рабства. Реальная история предательства, похищения и силы духа. Соломон Нортап

распухло, а одна щека превратилась в сплошную рваную ссадину. Его со всей возможной спешкой затолкали через люк в трюм. Пока он боролся, я уловил обрывки его истории, а впоследствии он рассказал ее во всей полноте. Состояла она в следующем. Он долго жил в городе Норфолке и был свободным человеком. У него там была семья, а по роду занятий он был каменщиком. Однажды, сильно задержавшись, он шел поздним вечером, направляясь к своему дому, который располагался на окраине города, и на безлюдной улице на него напала банда незнакомцев. Он боролся до тех пор, пока силы не покинули его. Нападавшие, наконец одолев его, вставили ему в рот кляп, связали веревками и избивали, пока он не лишился сознания. Несколько дней они прятали его в невольничьем загоне в Норфолке – похоже, это вполне обычное дело в городах Юга. В ночь накануне нашей встречи его вытащили из загона и доставили на борт лихтера, который, отойдя от берега, ожидал нашего прибытия. Он некоторое время продолжал свои протесты, и заставить его замолчать было совершенно невозможно. Однако в конце концов он умолк. Артур погрузился в мрачное и задумчивое настроение и, похоже, держал совет сам с собой. В решительном лице этого человека было нечто, наводившее на мысли о безрассудном отчаянии.

      После того как мы вышли из Норфолка, наручники были сняты, и в течение дня нам было позволено оставаться на палубе. Капитан выбрал себе в посыльные Роберта, а я был назначен надзирать над кухней, а также заведовать распределением пищи и воды. У меня было три помощника из других невольников, плывших на «Орлеане», – Джим, Каффи и Дженни. Дженни доверили готовить кофе, который состоял из кукурузной муки, зажаренной дочерна в котелке, заваренной кипятком и подслащенной патокой. Джим и Каффи пекли кукурузные лепешки и варили бекон.

      Стоя у стола, состоявшего из широкой доски, покоившейся на днищах бочек, я нарезал еду и раздавал каждому по куску мяса и «сэндвичу» из хлеба, а Дженни из котелка наливала всем по чашке «кофе». От использования тарелок не было и речи, и загрубелые пальцы рабов заняли место вилок и ножей. Джим и Каффи были весьма рассудительны и внимательны в своем деле, даже отчасти гордились своим положением помощников при кухне и, несомненно, чувствовали, что на них возложили огромную ответственность. Меня прозвали «стюардом»[19] – такое прозвание было дано мне капитаном.

      Рабов кормили дважды в день, в десять утра и пять вечера, – и всегда мы получали одну и ту же пайку пищи и в том же виде, который я описал выше. На ночь нас загоняли в трюм и надежно запирали.

      Едва большая земля скрылась из виду, как на нас налетел яростный шторм. Бриг раскачивался и клевал носом, и под конец мы стали опасаться, что он потонет. Некоторых донимала морская болезнь, другие бросились на колени в молитвах, а третьи крепко держались друг за друга, парализованные страхом. Результаты морской болезни сделали место нашего заключения еще более ненавистным и отвратительным. Для большинства из нас было

19

Стюард (стюардесса), бортпроводник – специалист рядового состава на водных и воздушных судах, выполняющий на них работы по обслуживанию пассажиров. – Википедия.