Вращения и стук сердца. Матильда Бонетти

несколько месяцев изучали шаги со сменой направления, с помощью которых фигурист разворачивается вперед и назад. Моухок был одним из таких шагов, и Давиде казалось, что это просто пустая трата времени начинать с них, когда им уже пора изучать двойные прыжки – быть может, даже аксель.

      – Но это же для новичков, – фыркнул он.

      – Именно, – ответила Бетти, подмигнув ему. – Я с удовольствием посмотрю, как вы с Клео выполните моухок в паре – быть может, даже в килиан.

      Давиде поморщился. Килиан, о которой говорила Бетти, – одна из позиций, принятых в парном катании. Она считается одной из самых легких, потому что фигуристы при этом смотрят в одном направлении. Мужчина должен держать женщину за талию, обняв ее правой рукой, а женщина опирается о его плечо. Проблема заключалась в том, что так они с Клео в этой позиции находились слишком близко друг от друга… и у него появлялись какие-то странные ощущения.

      – И еще я хотела потренировать с вами ласточку в паре, – добавила Бетти.

      «Прекрасно, – подумал Давиде. – Только этого не хватало».

      3. Упс!

      Садии не часто приходилось бывать в подобных местах. Обычно, когда приходило время пополнить запасы продуктов в их индийском ресторане, ее родители отправлялись в магазинчик товаров из Индии и Шри-Ланки.

      Но в это воскресенье он был закрыт, и отец решил пойти за покупками в подходящий супермаркет в крупном торговом центре.

      Садия поднималась на эскалаторе и осматривалась – здесь было целых четыре этажа магазинов!

      Куда бы она ни обернулась, повсюду сновали люди с пакетами и пакетиками!

      Жаль, что мама не пошла с ними и осталась дома, чтобы поработать. С ней по магазинам ходить гораздо проще, чем с папой и Балраджи!

      Садия обернулась – перед ней стояла Джаз. Она была с Ванессой, одной из девочек-синхронисток, и у нее в руках было по меньшей мере четыре пакета из разных магазинов.

      – Привет!

      Ее отец и брат тоже обернулись.

      Балраджи посмотрел сверху вниз на Жасмин и скрестил руки на груди.

      Садия знала, чтó ее брат думал о Джаз: он считал ее избалованной и тщеславной. Как-то раз субботним днем, еще перед зачетом, они встретились в Паластелле. Балраджи тоже пришел, хотя ни разу в жизни не вставал на коньки. Должно быть, между ним и Джаз что-то произошло, потому что Джаз вдруг толкнула его, и он оказался на льду. И сейчас, судя по выражению лица, с которым брат смотрел на девчонку, он еще сердился за тот случай.

      А Джаз, напротив, улыбнулась ему:

      – Привет, Балраджи. Когда же ты покатаешь меня на мотоцикле? – спросила она, похлопав ресницами. Потом она перевела свои огромные голубые глаза на отца Садии: – Ой, а вы, должно быть, папа! – продолжила она, обращаясь к синьору Джайраджа. – Очень приятно, я Жасмин, я занимаюсь с вашей дочерью в одной группе в школе фигурного катания.

      Балраджи прикрыл глаза рукой, а Садия побелела.

      Ее отец ничего не знал о фигурном катании. Он никогда бы этого не одобрил, так как придерживался старых взглядов: