Место встречи изменить нельзя (сборник). Георгий Вайнер

комнату номер 64 и постучал в дверь.

      – Открыто! – крикнули тонким голосом из кабинета.

      Я вошел и представился по-уставному:

      – Оперуполномоченный старший лейтенант Шарапов для прохождения службы прибыл!

      Хозяин кабинета, по-видимому, тот самый знаменитый старший оперуполномоченный Глеб Жеглов, начальник оперативной бригады отдела по борьбе с бандитизмом, к которому меня направили для стажировки, сидел за письменным столом, заваленным папками и исписанными на машинке листами. Меня удивило, что у знаменитого сыщика такой невзрачный вид – был он очень тощ, очень длинен, и очень сильные очки в роговой оправе сидели косо на хрящеватой переносице. И наверное, от сознания физической своей немощности держался он очень важно. Смотрел поверх меня, откидывая голову и задирая высоко подбородок, и, хотя происходило это скорее всего от недостатка зрения, вид у него при всей его нескладности все равно был крайне высокомерный.

      – Ну, здравствуй, Шарапов! – сказал он наконец. – Из кадров о тебе уже звонили. В общем, мы таким тебя и представляли…

      Я не понял, кто это «мы», но отчего-то мне стало неловко, и я ответил, пожав плечами:

      – Обыкновенный…

      – Конечно, обыкновенный, только вот такие обыкновенные фронтовые ребята и нужны нам. Чем занимаемся, знаешь?

      Я кивнул, но, видимо, не совсем уверенно, потому что оперативник важно сказал, подняв вверх палец:

      – Бандитизм. Убийства. Разбой. А это тебе не фунт изюма. Ты на фронте разведчиком был?

      – Точно. Командир разведроты.

      – Приживешься. Весной будет набор в юршколы – мы тебя туда быстренько затолкаем…

      В этот момент с шумом растворилась дверь, и в кабинет влетел парень – смуглый, волосы до синевы черные, глаза веселые и злые, а плечи в пиджаке не помещаются. Мельком взглянул, засмеялся – как пригоршню рафинада рассыпал:

      – Ты Шарапов? Здорово! Жеглов моя фамилия…

      Я удивленно посмотрел на человека за столом, а Жеглов крикнул ему:

      – Ну-ка, отец Григорий, кыш со стула!

      – Я тут поработал немного, – сказал задумчиво, важно Григорий, медленно разогнул свои бесчисленные суставы и выпрямился, как штатив на пляже.

      – Вы тут уже, наверное, познакомились? – спросил Жеглов.

      – Ну, более или менее, – пробормотал я, а Григорий солидно покачал головой:

      – Я пока кое-что объяснил товарищу про нашу работу…

      Жеглов искоса посмотрел на него, засмеялся и сказал:

      – Шарапов, ты запомни – это великий человек, Гриша Ушивин, непревзойденный фотограф, старший сын барона Мюнхгаузена. Мог бы зарабатывать на фотокарточках бешеные деньги, а он бескорыстно любит уголовный розыск…

      – Ну знаешь, Жеглов, мне твои оскорбительные выходки надоели! – закричал Гриша; он покрылся неровными красными пятнами, и стекла очков у него запотели. – Если ты хочешь со мной поругаться…

      – Упаси бог, Гриша! – захохотал Жеглов. – Шарапов – человек