Защита Гурова. Николай Леонов

снисхождения, потому как у дочурки сегодня день рождения.

      – Это серьезно, – согласился Гуров. – Сколько шарахнуло?

      – Шестнадцать, шеф!

      – Ты абсолютно прав, Станислав. Как считаешь, я могу по этому поводу…

      – Обязательно! – перебил Крячко. – Причем не менее ста граммов, иначе обидишь семью.

      – Ты настоящий друг, у меня тоже повод имеется, но твоя поддержка зашкалила весы.

      – Всегда рад! Наташка, вытри нос, я никуда не еду!

      – Спасибо, Лев Иванович! – крикнула в трубку Наталья.

      – Сейчас мы отправляемся в зоопарк, – сказал Крячко. – Дочь с нами не идет, считает, уже взрослая. Вечером мы с любимой будем дома, может, заглянешь?

      – Не исключено, в восемнадцать Мария уезжает, ты знаешь, я не провожаю, за ней заедет режиссер, позже позвоню.

      Из ванной вышла Мария, как всегда, подтянутая, с девичьей талией, на высоких каблуках, с легким макияжем, красивая, немного уже чужая. Она взглянула на Гурова строго, словно ожидая от него фривольного жеста или колкой шутки, подошла к бару, спросила:

      – Тебе виски или водки?

      – Едино.

      Мария налила в стакан Гурову и себе капнула в рюмку.

      – За тебя! – Она подняла рюмку. – Мне с тобой сильно повезло, Гуров.

      – Я знаю, кому повезло. – Гуров взял стакан, поклонился. – Удачи тебе, вернешься, не забудь позвонить.

      – Когда у тебя такие глаза, я понимаю, как я тебя люблю.

      – А когда у меня другие глаза?

      – Когда ты стоишь рядом, не видишь меня, я чувствую, ты далеко, тебе нет до меня никакого дела, я отношусь к тебе иначе.

      – Представляю.

      – Нет, даже не представляешь, – усмехнулась Мария.

      Зазвонил телефон, Гуров хотел подойти, но Мария сказала:

      – Это меня, – сняв трубку, ответила: – Слушаю. Здравствуйте, одну минуточку. – Повернулась к Гурову: – Тебя какой-то чучмек.

      – Мария! – возмутился Гуров. – Человек может услышать.

      – Мне безразлично. Они заполонили Москву, убивают, насилуют, взрывают автобусы!

      – Гуров слушает, – прикрывая рукой трубку, сказал сыщик.

      – Здравствуй, дорогой Лев Иванович, – ответил сочный баритон. – Скажи своей красавице, что Шалва Давидович Гочишвили не чучмек, а грузин, и передай низкий поклон.

      – Здравствуй, Князь, извини нас, неразумных славян, – ответил Гуров. – Слушаю тебя внимательно и великолепно помню, как ты мне помог в последний раз и что с меня причитается.

      – Зачем обижаешь, дорогой? Мужчины не считают, кто сколько раз помог, они живут дружбой, иначе не могут.

      – Я рад, что ты позвонил, говори о деле, Князь.

      – Мне очень нужно тебя увидеть.

      – Хорошо, сегодня после шести я свободен.

      – Сейчас только двенадцать, Лев Иванович, – заметил Князь.

      – Ах так, – Гуров взглянул на Марию. – Хорошо, приезжай ко мне, только извини, кормить нечем.

      – Зачем обижаешь? Я на диете, мацони привезу с собой. Третий этаж, квартира слева?

      –