ЮОЗАС БУДРАЙТИС. ОДИНОКИЙ КОВБОЙ. Беседовала Ирина Кравченко

смотрел по несколько раз. Садились в метро и ехали к кому-нибудь из преданных зрителей в «хрущевку», ставили на стол бутылку водочки – одну на всех, селедку, хлеб. За столом разговаривали, читали стихи не издававшихся тогда у нас поэтов. Володя Высоцкий, простой в общении, талантливый, симпатичный парень, еще мало кому известный, брал гитару и начинал петь. Потом многое стало меняться: все приобрели какой-то вес, фундамент и трудновато стало общаться на одном языке. – Поскольку вы заговорили о Высоцком, спрошу: в те годы саморастрата художника считалась чем-то естественным? – Грустно, но таков, значит, был Володин способ раздражения себя, чтобы проявиться в творчестве максимально, и все шло туда, в эту топку. Ему нужно  было поддавать, мне не нужно, хотя, может, если б выпивал, вышел бы на другой уровень актерского существования, не знаю… Я о допинге никогда не думал. И осуждать никого не собираюсь: все разные и каждого надо понимать. – Как вы с Джиной Лоллобриджидой подружились? – Меня с ней познакомили, и она пригласила в гости. Отправился пешком по древней Виа Аппиа на римскую виллу, где живет Лоллобриджида. Хозяйка показала мне дом, свои фотоработы и скульптуры. А еще до нашего знакомства она заседала в жюри рижского кинофестиваля и вручила мне главный приз – бронзовую статуэтку собственной работы: сидящая девушка держит в протянутой руке жемчужину  . – Кто из советских актеров был вам по духу ближе? – Очень нравился Александр Кайдановский, умный, начитанный. Если случайно встречались с ним в Доме книги на Арбате – я уже работал в посольстве Литвы в Москве, располагавшемся неподалеку, – то заговаривались так, что проводили в книжном целый день. С Людмилой Гурченко друг другу по-приятельски симпатизировали. Она умной была, эмоциональной, экс прессивной. Иногда в обычной жизни проскальзывало что-то из ее ролей, и я думал: играет или взаправду? Но знал, что она совсем-совсем другой человек, нежели в кино. Однажды Люда подвозила меня на машине, разговорились, она была такой простой и искренней… С грузинскими кинематографистами очень подружился: с Котэ Махарадзе, Софико Чиаурели. С прибалтийскими актерами, особенно с Лембитом Ульфсаком. Олег Янковский, Станислав Любшин, Марина Неелова, Леонид Филатов, Олег Борисов, Николай Гриценко, Олег Видов – все моей «группы крови» люди. Я постоянно прилетал в Москву на съемки. Мне предлагали вступить в труппу Театра киноактера и квартиру в столице дали бы, но я отказался: предпочитал жить в Вильнюсе. В Литве приедешь к родителям в маленький городок – отдыхаешь. Берешь кусок черного хлеба с салом, идешь в  огород, срываешь лук, огурец, жуешь это все, смотришь вокруг… И такая радость, беспечность тобой овладевают, будто на седьмом небе находишься!.. А дома – дети, жена. – Она из мира кино? – Вита – химик, доктор наук, занималась антикоррозийными покрытиями. – Вы понимаете что-нибудь в ее работе? – А вы видели эти километровые химические формулы? Можно там что-то понять? Вот то-то и оно. Вита понимает, а я – как все. – Мир науки