Битва за ресурсы. Андрей Архипов

не менее экзаменатору этого показалось мало. Он пролистнул тетрадь в конец и вывел перед собой решенные Митькой задачи, которые тот взял из следующего семестра.

      – Ну как же так! Вы один из лучших учеников курса, а пишете какую-то чушь!

      Митька не стал спорить, подобный подход был бы чреват для него получением незачета.

      Ландаль, эмигрант из Германии, еще в детстве вернувшийся на родину, иностранцем был только по фамилии. Его предки уехали из Поволжья в трудные для Федерации времена, но спустя несколько поколений решительно покинули новую территорию проживания (к тому моменту практически полностью покрытую минаретами и оглашаемую возгласами муэдзинов) и вернулись обратно в родные пенаты.

      Язык и культуру его семья сохранила, а своим детям даже привила любовь к точным наукам. Русские вообще очень трепетно относятся к образованию, особенно те из них, которые по происхождению евреи. Евреем Ландаль был процентов на девяносто и потому физиком был «от бога», но русское начало в нем иногда превалировало, и ближе к сессии он начинал чудить.

      Курсантов это не смущало. Во-первых, какое-никакое, а развлечение на фоне муштры, которую устраивали иные преподаватели. А во-вторых, на фоне его чудачеств можно было получить зачет на халяву.

      Он мог расцарапать экран универсальной тетради курсанта обычной безделушкой из своего кармана, скептически оценив мнение хозяина, что тот неубиваем, а в качестве извинений простить «подопытному» сдачу теории. Мог запросто пройтись перед строем и поинтересоваться желанием его «студентов» получить за просто так пятерку на экзамене. Никто не знал, поставит ли он оценку сразу или начнет валить вызвавшегося независимо от его знаний, но желающие всегда находились.

      Еще он очень любил шпаргалки, у него их была целая коллекция. Курсанту, принесшему ему на показ бумажную шпору двадцати метров длиной (да еще написанную старинной шариковой ручкой!), он сразу поставил четыре, а тому, кто подсказал, как теоретически обойти электронную глушилку, не позволяющую работать с вычислителем во время экзамена, вписал в зачетку пятерку с громаднейшим плюсом.

      Сегодня Митька вызвался отвечать первым, и в итоге после вопросов, касающихся пройденного курса, Ландаль стал гонять его по теме, которую они должны были подробно разбирать в следующем семестре. Судя по всему, причиной придирок являлись решенные в конце тетради внеплановые задачи.

      Конечно, физик просто развлекался со скуки, но спустить Митькино «блеяние» все равно не мог.

      – Объясните, что означают ваши слова о торможении в ситуации, когда вам нужно настигнуть цель, находящуюся в одной плоскости с вами, но имеющую более высокую круговую орбиту?

      Митька попытался объяснить свое решение еще раз.

      – Получив импульс на ускорение, наш корабль перейдет на более высокую орбиту, где его орбитальная скорость будет меньше. Таким образом, мы отстанем от преследуемой цели! А вот дав импульс на торможение, мы переведем свой челнок на более низкую орбиту, где