Криабал. Апофеоз. Александр Рудазов

империй. За спиной господина замер бессменный управляющий. На коленях Темный Властелин держал важного белого кота. А большую часть остальных мест занимали бессчетные приспешники.

      Искателей Криабала разместили в самом дальнем конце, и чувствовали они себя не в своей тарелке. Рядом сидели еще два каких-то типа – явно не приспешники, тоже какие-то гости или пленники.

      Тут это почти одно и то же.

      – Танзен, – коротко представился один из них. – Магистр Метаморфозиса.

      – Джиданна Спецеял, лиценциат Униониса, – кивнула Джиданна, кормя свою белку серебряными монетами. Ей подали их целую горсть, на отдельной тарелочке. – Вы из Кустодиана?

      – Что меня выдало? – пристально посмотрел Танзен.

      – Взгляд… выражение лица… что-то в ауре… не знаю, – неопределенно пожала плечами волшебница. – Просто когда я вас увидела, то сразу подумала – агент Кустодиана.

      – Вы очень наблюдательны, мэтресс. Я видел вас там… в зале… когда наш хозяин сражался с Антикатисто.

      – А я вас там не заметила. Хотя я не вглядывалась.

      – Я выглядел иначе.

      – Ну да, Метаморфозис же…

      С другой стороны отец Дрекозиус расспрашивал брата Массено. Он, разумеется, сразу узнал солнечного монаха по багровой рясе, и теперь осторожно выяснял, что тот здесь делает. Солнцегляд отвечал любезно, но уклончиво, не слишком распространяясь о своей миссии, и уж подавно не упоминая о пайцзе нунция.

      Имрата сидела кислая, как лимон. Она неотрывно таращилась на Бельзедора – а тот словно ничего и не замечал. За обедом Темный Властелин был весел и дружелюбен, шутил с женами и приспешниками, да и вообще больше походил на главу большого счастливого семейства, чем на грозу всего Парифата.

      Подали первое. Кристальной чистоты черепаховый суп. По обе стороны от блюда лежали приборы – три разного размера ложки, столько же вилок, два ножа и тонкая серебряная заковырка. Джиданна слышала, что ею положено есть моллюсков, но их пока на столе не появилось.

      Плацента ел суп с видом ценителя. У него почему-то была только одна ложка, остальные приборы куда-то пропали.

      – Хм-м… – с видом ценителя произнес он, почмокав. – Какой необычный сорт говна…

      Сделав еще несколько глотков и сожрав все мясо, он вылил бульон во флягу, тут же свернув воронку из листа бумаги. Откуда он взял флягу и бумагу – знал только сам Плацента.

      – А бульон у тебя там не протухнет? – спросила Джиданна.

      – Ничего. Настоится.

      – И ты будешь это есть?

      – Ты совсем дура, что ли, Джи-Джи? – сплюнул на пол Плацента. – Это фляга. Из нее пьют.

      – А. Ясно, – вернулась к супу Джиданна.

      Суп нравился ей больше, чем Плацента. Он оказался и в самом деле вкусным. На редкость даже вкусным. За обе щеки его уплетали почти все.

      Нос воротил только монах с повязкой на глазах, но он солнцегляд. Солнцегляды всю жизнь блюдут строжайший пост, об этом Джиданна где-то слышала.

      – Превосходно, – рек Бельзедор своим особым голосом, который разносился