Тот самый Паровозов. Алексей Моторов

даже со стула поднялась:

      – Я же только на прошлой неделе посмотрела, там хлам какой-то, макулатура, взяла и в мусоропровод все выкинула!

      А вечером я услышал, как отец негромко сказал маме:

      – Как же можно быть такой идиоткой? Хоть бы посмотрела сначала, что выбрасывает.

      Я понял, что наконец реабилитирован.

      Папа и мама еще с неделю занимались тем, что обходили окрестные дома, пытаясь вернуть хоть малую часть. Родители моих одноклассников вели себя по-разному. Некоторые безропотно выносили в коридор пачки, извинялись, сообщали, что и сами собирались вернуть, но как-то не было времени. Другие отдавали, но весело предлагали не стесняться, приносить еще, не забывать золотишко и прочие ценности, мол, все примем. Ну а большинство, отводя глаза, гавкали: «Знать ничего не знаем ни про какие ваши облигации, ни про что другое». И захлопывали дверь перед носом.

      Вскоре большую комнату стали запирать. Дедушка врезал замок. Он был новый, блестящий, закрывался на два оборота и защелку.

      Визит

      Так, Леха, собирайся! – Андрюша Орликов, раскрасневшийся с мороза, жарко подышал на руки, пытаясь согреться. – Только для начала давай чайку выпьем и пойдем!

      Сегодня, во вторник утром, Андрюшкина жена Таня родила в нашем роддоме девочку. Вот он и решил не орать под окнами, а, пользуясь случаем, проникнуть туда изнутри. Хотя он уже и не сотрудник нашей больницы, а клинический ординатор Кардиоцентра. Но кто про это знает?! Да я и сам здесь последнюю неделю, не считая сегодняшнего дежурства, еще только в четверг на сутки нужно выйти, и все! Прощай, нищая медбратская юность!

      Я пойду в роддом как друг семьи, мы с Таней знакомы давно, почти столько же времени, что и с самим Андрюшкой. Я даже с ней пару раз танцевал, когда на дни рождения приходил, а она смеялась и говорила: «Вот не знала, что в вашей больнице такие медбратья!» Теперь знает. Хотя в глубине души мне казалось, что я тут лишний, нужно бы Андрюше одному сходить, но углубляться не стал.

      Мы по-быстрому выпили в «харчевне» чаю, а перекурить решили по дороге. До роддома подвалом идти минут десять. Шли знакомой дорогой и весело болтали. Наступил вечер, подвал был пустой, звуки наших шагов разносились далеко. А в том месте, где находился переход в новый корпус, мы остановились и по очереди посвистели. Троекратное эхо было нам наградой.

      – А вы к кому и откуда? – строго спросила нас роддомовская медсестра, когда мы подошли к посту. Там режим соблюдался всегда очень строго, ну это и правильно. Не проходной двор.

      – Мы из реанимации, пришли к Орликовой! – бойко отрапортовали мы. – Сначала девочку посмотрим, а потом с мамой поговорим!

      – Быстро вы как, вас сегодня и не ждали! – кивнула медсестра, открывая перед нами дверь бокса. – А мне наши сказали, что из реанимации только завтра придут.

      Мы с Андреем посмотрели друг на друга и пожали плечами, непонятно почему это они нас завтра ждут и вообще чего нас ждать, если никто никого не предупреждал.

      Но