Brainiac. Удивительные приключения в мире интеллектуальных игр. Кен Дженнингс

случай с программой передач армейского телевещания и типичная для младшеклассников «идейная зараза» превратили нас в сеульскую школу для иностранцев – фанатов викторин предпубертатного возраста.

      Строго говоря, меня можно было назвать ботаником. И мой случай вовсе не уникален – бесчисленное множество любителей тривии рассказывали мне похожие истории из своего детства – часы добровольного заточения наедине с атласами мира, «Бейсбольной энциклопедией», киногидом Леонарда Мэлтина. Коробки из-под обуви, доверху забитые исписанными карточками, служили живым свидетельством одержимости тривией. Теперь я вспоминаю об этом со странной смесью смущения и ностальгии – неужели это правда был я и мне это нравилось? Когда я вступил в пору юности, а затем окончательно во взрослую жизнь, тривия стала казаться чем-то детским, неуместным, от чего нужно отказаться, как от субботних мультфильмов или любимых мягких игрушек. Я выбросил свои коробки с карточками, над заполнением которых трудился в детстве: полные имена знаменитых людей, олимпийские чемпионы по стрельбе из лука, архив вопросов «Сто к одному», птицы – символы американских штатов. Я перестал покупать ежегодный «Альманах мира», выходивший в ноябре, не стал продлевать подписку на журнал Games. В конце концов, за первый год учебы в университете я даже утратил привычку смотреть Jeopardy!.

      Дело было не в том, что я вдруг стал слишком крут для тривии или вообще слишком крут. Конечно, я перестал набивать полки забавными сериями «Квантового скачка» и другими подобными вещами, однако у меня все еще оставалось немало «ботанистых» увлечений: громадная коллекция комиксов про «Тора» и «Фантастическую четверку», бейсбольные карточки, решение на скорость кроссвордов «Нью-Йорк Таймс», которые каждый будний день появлялись в студенческой газете. Но я стал смотреть на знатоков глазами обывателей: яйцеголовые чудаки, фрики, убийцы нормальной беседы. Ведь мало кому понравится человек, у которого заготовлен немедленный ответ на любой вопрос, да еще и с добавлением факта из серии «Знаете ли вы, что…?». Поэтому я стал прятать свои тесты, которые были оценены максимальными баллами, по возможности ненавязчиво поправлял коллег, бормоча им что-то вроде: «Мне кажется, что кролики на самом деле не относятся к грызунам»{8}, и позволял партнерам по Trivial Pursuit сообщать мне ответы на вопросы, которые я и сам прекрасно знал. Однажды в колледже я случайно подслушал через открытую дверь, как Эрл в разговоре с одной девушкой о его работе на получение степени магистра математики упомянул о моей уже почти готовой работе на получение аналогичной степени по компьютерам. Мы оба знали эту девушку многие годы.

      «Погоди, разве Кен тоже умный?» – спросила она изумленно.

      Я воспринял ее сомнение как комплимент.

      Да, это был мой секрет, я стал глубоко законспирированным любителем тривии. Но при этом меня никогда не оставляла детская мечта – появиться однажды в Jeopardy!. Для ребенка это, конечно, несбыточная фантазия: мне не хватало пары

8

Кролики относятся к отряду зайцеобразных, а не грызунов.