Офицерская доблесть. Александр Тамоников

сынок.

      – А что это за дядя, с которым ты на улице разговаривала?

      – Это наш сосед. Он и раньше здесь жил. Я с ним в одном классе училась. Потом дядя Коля, так его зовут, стал военным, а сейчас, отслужив в армии, вернулся. Кстати, Валера, ты не знаешь, где у нас гвоздодер?

      – В сарае, наверное, а зачем он?

      Мать объяснила:

      – Дяде Коле надо дверь в хату открыть, там же все заколочено.

      – А топор подойдет?

      – Да, должен.

      – Сейчас принесу.

      Валера вышел в сени и вернулся с топором:

      – Вот, мама.

      – Спасибо, касатик, спасибо, родной.

      Женщина вышла на улицу, протянула Николаю топор:

      – Вот, Коль, пойдет?

      – Пойдет.

      – Сам-то сможешь?

      Есипов взглянул на Ольгу:

      – Что?

      – Ну, доски оторвать?

      – Конечно. Ведь у меня же нога повреждена, а не руки.

      – Ну, ладно.

      – Как открою, верну.

      И майор захромал к своему дому.

      Дверь освободил быстро. Вошел в сени, из них в горницу. Внутри царствовал аромат плесени, пыли и еще чего-то слабого, но такого знакомого, что иначе, как запахом детства, назвать трудно. Из мебели почти ничего не осталось, только пустой шкаф без створок да перекосившийся стул без одной ножки. Кто-то основательно почистил избу. Но это даже хорошо. Все равно старый хлам пришлось бы выбрасывать. Николай прошел в спальню, в свою бывшую детскую. Удивительно, но здесь почти ничего не тронуто, на своем месте стояла старая кровать, даже с матрацем и рваным лоскутным одеялом, стол и две табуретки. В спальне покойных родителей – пустота, одни обшарпанные стены да скрипучие доски пола. Начинало темнеть. Есипов взглянул на часы. Без двадцати шесть! Скоро станет совсем темно, надо посмотреть, осталась ли в чулане «летучая мышь». Но в кладовке было пусто. Ладно! На сегодня обойдемся фонарем или лампу керосиновую у Володьки, как придет со службы, одолжим. Или свечи. Майор вышел во двор, обошел дом, пробираясь через бурьян, сбивая щиты с окон. Хорошо, стекла целы. А то ночью прохладно будет. Не май месяц на дворе. Хотя от прохлады и стекла не спасут. Придется печь растопить. Но это уже по обстановке, возможно, и обойдется без этого. Закончив работу, связанную с применением топора, пошел к двору Ольги. Постучал в дверь. Она вышла на крыльцо тут же:

      – Все? А мы с сыном только сели уроки проверять.

      – Его, кажется, Валерой зовут?

      – Да. Помнишь?

      – Помню. На поминках видел, но он тогда совсем маленьким был. Сколько ему сейчас?

      – Десять. В четвертый класс пошел.

      – Учится хорошо?

      Женщина вздохнула:

      – Как сказать? Не лучше, но и не хуже других. Средне. Но главное, душа у него светлая, к чужому горю и страданию не безразличная.

      Николай улыбнулся:

      – Это неудивительно. В тебя пошел.

      Ольга поправила уложенные в пучок волосы, хотя никакой необходимости в этом не было.

      Николай положил топор на скамейку:

      – Спасибо, Оля. Рад был тебя встретить. Честное слово. Сколько лет