Мальчик, компас и Дед Мороз. Андрей Ерофеев

лишком старым, чтобы уследить за мальчиком.

      Мальчик взял с собой компас и сотовый телефон. Он хоть и учился только во втором классе, пользоваться этими предметами умел. Ходить по компасу его научил папа. Целых два выходных учил, когда они переезжали в новый дом. А что и как делать с сотовым, мальчик и сам прекрасно знал. Еще и родителей кое-чему научить мог бы, если бы те попросили.

      Уже целых десять минут шёл мальчик от дома вглубь леса, а тот так и не кончался. Деревья становились все выше, обступали мальчика все плотнее. Лес, поначалу казавшийся тихим и безмятежным, постепенно наполнялся все более странными шорохами и подозрительными звуками.

      – Да ну его, он и взаправду какой-то бесконечный, – громко сказал мальчик, пытаясь подбодрить самого себя.

      Он махнул рукой на высившиеся впереди бессчетные деревья, развернулся к ним спиной и, сверившись с компасом, зашагал в сторону дома. И тут по лесу пронёсся резкий порыв ветра, ощутимо толкнувший мальчика в затылок, а буквально за спиной раздался тяжкий пронзительный стон.

      Откуда было мальчику знать, что это заскрипело потревоженное ветром надтреснутое дерево. Мальчика будто ледяной волной окатило. Не помня себя от ужаса, он стремглав бросился наутек от этого страшного стона. Опомнился только на крыльце дома. Тяжело дыша, уселся на ступени. И тут понял, что компаса-то в руке нет.

      «Папин подарок потерял! Что теперь делать?! – От отчаяния и пережитого ужаса мальчик даже расплакался и принялся проверять карманы джинсов и легкой куртки. – Нету! Ну нету же!!! Хорошо хоть сотовый на месте…»

      – Что же делать… Что же теперь делать… – бормотал мальчик. Он уже немного успокоился и пытался придумать, как избежать наказания. И в первую очередь не за потерянный компас, а за нарушенный запрет. Одна его рука была занята тем, что проверяла все ли в порядке с телефоном. А вторая методично переносила влагу из-под носа и глаз на многострадальные джинсы.

      – А вот не скажу никому ничего, – решил мальчик. – И в лес этот дурацкий не пойду больше. Пусть подавится моим компасом.

      – Внучок! – раздалось из-за приоткрытой двери. – Ты куда у меня опять подевался?

      Мальчик встал, вошел в дом и, ни слова не говоря, направился мимо деда, сидящего в любимом кресле у панорамного окна гостиной, к лестнице на второй этаж. В свою комнату.

      – Ну слава Богу, тут ты, – облегченно выдохнул дедуля. – А то уж я грешным делом подумал, не подался ли куда не следует. Ничего ж не слышишь никогда, бедовый ты мой.

      Как раз в этом и была беда. Мальчик действительно практически ничего не слышал.

      Нет, он не был болен. И слух у него был не хуже, чем у других. Но вот не слышал он того, чего не хотел, и всё тут.

      Попросит его мама:

      – Поможешь мне, помоешь посуду?

      А мальчик как ни в чем не бывало продолжает вторить мчащемуся по рельсам паровозику и гудеть во все легкие:

      –Дуууу, ду-ду, ду-ду-дуууууу!

      Скажет ему папа:

      – Хватит планшет мучить, садись уже за уроки.

      Но мальчик только сильнее склоняется над планшетом и делает вид, что он очень-очень занят невообразимо важным делом и ему не до каких-то там уроков.

      «Вот если бы папа в мяч позвал играть, тогда другое дело, тогда и услышать можно, – думал при этом мальчик, но вслух ничего не говорил. – Еще чего! Ответишь один раз, и все поймут, что ты прекрасно всё слышишь. И тогда уже ни от посуды не отвертишься, ни от всяких других дел. А дел этих взрослые по сотне в минуту выдумывают. Заняться мне больше нечем, просьбы их выполнять!»

      Заохает дедуля:

      – Куда же это я опять очки подевал… Не видел, внучок?

      Так и не дождавшись ответа, выбирается дед из своего кресла и, кряхтя при каждом шаге, отправляется на поиски своих окуляров. И потом добрых полчаса разносится по дому глухое ворчание деда и мерный стук гуляющей по деревянному полу трости.

      Дедуля на мальчика не обижается, он только на старость свою сердится. И всегда всем говорит:

      – Внучок у меня славный. Очень хороший, добрый мальчик. Одна беда – слышит не лучше моего.

      И когда дедуле на день рождения, а было это уже совсем поздней осенью, подарили новый слуховой аппарат, он даже предложил отдать его внуку:

      – Зачем мне два-то? Я и старым обойдусь. Пусть и огромный как бивень мамонта. Такой же желтый и потрескавшийся. Так я и сам уже как древнее ископаемое. Привык я к нему, сподручней мне с ним. А фитюльку эту внучку отдайте. Не управится мне с ней, я ее даже пальцами прихватить не могу. Мелкая, что блоха.

      Мама замахала на дедулю руками и в сердцах воскликнула:

      – Да не слуха, а совести у внука твоего нет!

      – Не наговаривай на мальчонка, – засопел дедуля.

      – Да хоть наговаривай, хоть нет! – еще сильнее взвилась мама. – В школу уже ходит, а самосознание на уровне младенца. Ни дисциплины, ни самостоятельности. Салат вон попросила на стол поставить, он и того не сделал. В телефоне своем копается. Господи, дай мне