Вернуться живым невозможно. Александр Тамоников

шакала? Я же сейчас прикажу с тебя живого шкуру снять!

      Часовой рухнул на бетонный пол:

      – Простите, господин! Я маленький человек и исполняю приказы саиба Рани! Он тоже обещал отрезать мне голову, если я допущу до пленных кого-либо без его разрешения. Что же мне делать?

      Талбок что-то шепнул Абделю. Шейх сменил гнев на милость, Аль Яни умел быстро перевоплощаться.

      – Встань, воин!

      Часовой поднялся, застыв перед грозным Абделем, втянув голову в плечи, ожидая неминуемой расправы, но Аль Яни подошел к нему:

      – Я был не прав, воин! Ты исполнил свои обязанности, как того требовал порядок, установленный непосредственным командиром. И исполнил хорошо. Я погорячился. Вместо наказания ты заслужил поощрение, и тебя поощрят.

      Шейх повернулся к помощнику:

      – Талбок! Выдели часовому сто долларов!

      Помощник протянул пуштуну купюру.

      Тот принял большие для него деньги:

      – Спасибо, шейх!

      – Не за что, воин! Ты заслужил их! А сейчас открой камеру и вызови сюда Рани!

      – Слушаюсь, саиб!

      Двери каземата распахнулись. Абдель с помощником вошли в слабо освещенную камеру. Часовой остался в коридоре и вызывал начальника караула.

      Амуркул, обработавший раны, лежал в углу на кошме. Мурдай, в оборванной одежде, исполосованный кровоточащими рубцами, висел на стене, прикованный к ней цепями. Он был без сознания, но, как доложил Талбок, обследовавший провинившегося и теперь уже бывшего полевого командира, дышал. Амуркул тут же поднялся:

      – Шейх! Я…

      Абдель прервал подчиненного:

      – Молчи, Амуркул! Тебе слова не давали!

      Аль Яни достал удлиненную папиросу, прикурил анашу, вдохнул и выдохнул, почувствовав легкость в теле и голове. Спокойное равнодушие овладело им. Талбок тоже был бы не прочь пару раз затянуться дурью, но не решился. Не решился спросить на это разрешения хозяина, посчитав, что может раскумариться и позже, оставшись наедине со своей наложницей, после того, как в Назари прибудет Флинт и Абдель займется наемником.

      Вошел Рани. Доложил:

      – Я сделал свое дело, шейх! Мурдай признался в том, что продался янки и сотрудничал с ними. Сотрудничал не без помощи своего подельника.

      Хозяин Назари кивнул на Амуркула.

      Тот взвыл:

      – Мурдай лгал, шейх, клянусь всем святым! Я не имел ни малейшего представления, что он был связан с американцами. Если б узнал, лично отрезал бы голову предателю!

      Абдель сделал вид, что пропустил мимо ушей слова обреченного на смерть подчиненного, рукой указав Рани на Мурдая:

      – Привести эту крысу в чувство!

      Рани крикнул в коридор:

      – Али! Быстро два ведра воды сюда!

      И повернулся к Аль Яни:

      – Минуту, шейх! Сейчас сделаем все в лучшем виде!

      Абдель грозно посмотрел на хозяина Назари.

      – Учти, Рани, ты имел задачу обработать предателя так, чтобы не изуродовать его. Если же Мурдай после твоей с ним беседы не сможет самостоятельно передвигаться, если ты изуродовал его, сломав конечности, я лично подвешу на