Шакалы. Николай Леонов

И каждая из сторон может расторгнуть договор в любой момент, не объясняя причин.

      – Кабальный договорчик. – Хозяин с сомнением покачал головой.

      – Подумай, проконсультируйся, тебя никто не торопит. – Гуров улыбнулся, взял со стола бутылку виски, посмотрел на свет, поставил на место.

      – Прекрасно! А мне шептали, с тобой договориться невозможно.

      – Наговаривают.

      – Вижу. – Хозяин согласно кивнул. – Через пару дней я тебе дам ответ.

      Гуров тоже кивнул, взглянул на часы:

      – Ты не понял, Юрий Карлович, ты мне дашь ответ через пять минут, а через пару дней ты волен разговаривать с кем угодно.

      Горстков резко встал, чуть не уронил тяжелый стул.

      – Сейчас ты заявишь, что я не понимаю! – опередил сыщик хозяина. – Я не понимаю, какой ты могущественный человек, что никто и никогда не смел разговаривать с тобой в подобном тоне. Ты, уважаемый, сядь, иначе встану и уйду я.

      Финансист опустился на стул, на его скулах вздулись желваки.

      – Ты юрист, а в смысл слов не вникаешь. Я тебе никакого договора не предлагал, лишь спросил, мол, мои условия понятны? Они либо принимаются, либо нет, но обсуждению не подлежат. Еще я сказал, что ты можешь посоветоваться. Нина Дмитриевна рядом, а кроме нас, о данном разговоре знать никто не должен. Мальчику, что изображает охранника, скажешь, что консультировался со мной об организации охраны своего офиса. Если вам надо поговорить, я выйду на кухню.

      – Круто! – Горстков вытер платком лицо, отошел к окну, раздвинул жалюзи, смотрел на темный, подсвеченный тусклыми окнами город.

      Гуров улыбнулся хозяйке, даже слегка подмигнул, успокаивающе махнул рукой, мол, ничего, все образуется. Мадам вымученно улыбнулась в ответ и вздохнула.

      – Значит, ты считаешь, что все очень серьезно. – Хозяин вернулся к столу. – Да выпей ты, черт побери!

      – Налей.

      – Ты говоришь, чтобы, кроме нас, никто ничего не знал. – Горстков выпил рюмку, утерся тыльной стороной ладони. – А твои генералы?

      – Бардин до смерти боится генерала Коржанова и будет молчать. Двое остальных – мои друзья, они хранили секреты погорячее.

      – Хорошо. Банкуй! С чего ты начнешь?

      – Мы с Ниной Дмитриевной вернемся в квартиру Юлии, позже мы с тобой кое-что обсудим.

* * *

      Хозяйка сидела на диванчике, Гуров расхаживал по мягкому паласу в гостиной и говорил:

      – Со временем, Нина Дмитриевна, вы ко мне привыкнете, я не так плох, как выгляжу.

      – Уверена, вы отличный человек, такого бы мне зятя, – ответила женщина, которая держалась уже менее скованно.

      – Я буду говорить банальности, но такова жизнь, все оригинальное давно сказано. Когда вы раздеваетесь у врача, то чувствуете себя комфортно, нормально. Доктор не способен выслушать вас иначе. Меня интересует ваше белье, причем грязное белье, чистое мне совершенно ни к чему.

      – Это ужасно!

      – Отвратительно. Я четверть века копаюсь в грязном белье, крови и испражнениях,