Мир фантастики 2014. На войне как на войне. Олег Дивов

других) захватывал маленькие города, пополнял запасы пороха и свинца, вешал местную администрацию, а крестьяне в радиусе ста верст поступали точно так же со всеми пойманными феодалами. После этого приходили правительственные войска – и крестьянский царь скакал дальше. Осенью 1774 года он проиграл гонку, был окончательно разбит и выдан беспринципным окружением. Как и положено, эшафот в Москве был сооружен не только для него, но и для менее сообразительных или более совестливых приверженцев.

      – И каков был результат этой жакерии? – спросил герр Келлер.

      – Крестьянам стало жить хуже. Екатерина правила чуть осмотрительней. В лексике российских интеллектуалов появился термин «пугачевщина».

      – Но, как я понял, этот буран занес нас в более раннюю фазу восстания, когда Пугачев еще имел подобие регулярной армии.

      – Герр Вранке, мы все обязаны забыть слово «Пугачев». Произносить его сейчас вслух не лучше, чем в компании офицеров СС назвать фюрера «импотентом». Он царь, по имени Петр Федорович. В остальном вы правы. Судя по подслушанным репликам, повстанцы одержали первые победы, они осаждают города и рассылают отряды фуражиров. Недаром наши соседи – мерзлые свиные и бараньи туши.

      – У нас все шансы добраться в пункт назначения в том же виде, – проворчал Вранке.

      Чуть погодя – вспоминал книжные фразы – Вернер обратился к ближайшему казаку:

      – Скажи-ка, дядя, как вашего атамана звать по имени, по отчеству?

      – Степан Иваныч. А што?

      – Пусть он сюда подъехать. Я должен говорить.

      Казак ругнулся, но устремился вперед. Через пару минут подъехал атаман – верзила, в высокой шапке, поверх которой была треуголка.

      – Скажи, Степан Иваныч, ты решил нас к царю-батушке везти?

      – Ага.

      – Тогда ты сам думай, нужны царю льдышки – или мы живые нужны? Тогда пусть нас согреют.

      Атаман выругался, как и казак, но отдал приказание. Немного погодя в сани бросили какие-то овчины, верно конфискованные там же, где и припасы, а также мерзлый каравай. Подумав, атаман протянул большую баклажку. Водка оказалась резкой, но слабее привычной.

      – Русские без комиссаров мне нравятся больше, – проговорил Вранке, передавая бутыль Келлеру.

* * *

      Водка и оттаявший во рту хлеб клонили в сон. Два майора и унтер задремали. Сквозь сон они слышали, как Вернер пытается петь с казаками песни и даже учит их какой-то еще не написанной в те времена.

      Проснулись от криков и факельного света. Отряд явно прибыл к месту назначения: всюду были избы, шатры, телеги. Среди прочего немцы обратили особое внимание на виселицу. Петля не пустовала.

      Впрочем, подъехали не к ней, а к самой крупной избе.

      – Господа, настала минута морального выбора, – сказал Келлер. – Мы, безусловно, будем признаны солдатами, а значит, единственная альтернатива петле – военная присяга царю мужиков с обязательством служить.

      – Мы присягали фюреру, – ответил Вранке.

      – Но можно ли изменить тому, кто еще не родился? – спросил Вернер.

      – Если