Месть носит Prada. Лорен Вайсбергер

кивнула, сочтя за лучшее не расстраивать Барбару.

      Эмили округлила глаза:

      – В точности как девяносто девять процентов невест, исключая религиозных фанатичек и ломающих статистику ботаничек, которые познакомились со своим суженым в первом классе и ни с кем другим не переспали. Забудь! Гарантирую, твой Кристиан давно так и сделал.

      – Знаю, – сказала Энди. – Я у него, наверное, тысяча первая, но все равно как-то странно видеть его на моей свадьбе.

      – Ты взрослая женщина, тебе тридцать один год, ты уже восемь лет живешь в Нью-Йорке. Я бы забеспокоилась, если бы на твоей свадьбе не появился кто-нибудь, с кем ты переспала, помимо жениха.

      Энди перестала делать пометки на лежавшем перед ней макете номера и посмотрела на Эмили:

      – Напрашивается вопрос…

      – Четверо.

      – Не верю! Кто? Я знаю только Джуда и Гранта.

      – Помнишь Остина-кошатника?

      – Ты мне не говорила, что спала с ним!

      – А чем тут хвастаться? – Эмили отпила кофе.

      – Это три. А кто четвертый?

      – Феликс из «Подиума». Он работал в…

      Энди чуть не упала со стула.

      – Он же голубой! Он сочетался браком со своим бойфрендом в прошлом году! Как ты умудрилась с ним переспать?!

      – Вот любишь ты цепляться за ярлыки! Это было один раз, после модного показа «Мода рулит». В какой-то момент Миранда послала нас с Феликсом в VIP-зал принять заказы на выпивку. Мы перебрали с мартини. Было весело. Ну а потом побывали мы на свадьбах друг у друга, большое дело! Расслабься!

      Тогда Энди с ней согласилась, но это было до того, как ее втиснули в свадебное платье и повели венчаться с человеком, который, судя по всему, только что ей изменил, а человек, который ей всегда очень нравился, двусмысленно ухмылялся в толпе гостей.

      Церемония прошла, как во сне, и только хруст хрусталя под ногой Макса вернул ее к реальности. Р-раз! Дело сделано. С этого дня она больше не будет прежней Энди Сакс, собой, что бы это ни значило. С этого мгновения ей придется пожизненно нести одно из двух малопривлекательных званий: замужней либо разведенной. Как же это вышло?

      Телефон в кабинете Энди зазвонил. Она взглянула на часы: пол-одиннадцатого. В интеркоме послышался голос Агаты:

      – Доброе утро, Энди. Макс на первой линии.

      Агата взяла моду день ото дня являться на работу все позднее, и Энди собиралась сделать ей выговор за это. Она протянула руку к кнопке интеркома сказать секретарше, что не может сейчас разговаривать с Максом, но умудрилась при этом опрокинуть свою чашку кофе и нечаянно нажала на мигающую кнопку первой линии.

      – Энди, ты как? Дорогая, я волнуюсь. Как ты себя чувствуешь?

      Остывший кофе, ставший еще противнее горячего, медленно капал со стола прямо на брюки Энди.

      – Нормально, – сказала она торопливо, оглядываясь в поисках салфетки или хотя бы листка бумаги, чтобы вытереть лужу. Ничего не нашлось.