Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе. Теодор Драйзер

манеры… да, в этом что-то было. Ей нравились довольно вычурные реверансы, которым ее научили, и она часто думала, как будет пользоваться этим умением, когда вернется домой.

      Когда она вернулась к городской жизни, нюансы образа жизни состоятельных людей не ускользнули от ее внимания, и она искренне желала, чтобы ее отец построил хороший дом – настоящий особняк, какие она видела у других, и ввел ее в светское общество. Не добившись в этом успеха, она могла думать лишь о новых нарядах и украшениях, скаковых лошадях и экипажах и о соответствующей перемене нарядов для этой цели. Ее семья не могла устраивать достойные приемы, поэтому уже с восемнадцати лет она страдала от уязвленного самолюбия. Она жаждала новой жизни, но как она могла этого добиться?

      Ее комната являла собой образец слабостей пытливой и честолюбивой натуры. Она была полна нарядов и всевозможных красивых вещей – украшений, которые она почти не имела возможности носить на людях, туфель, чулок, кружев и нижнего белья. Эйлин все знала о духах и косметике (хотя вовсе не нуждалась в ней), и это имелось у нее в изобилии. Она не была аккуратной, любила показную роскошь, поэтому ее занавески, драпировки, картины и безделушки отличались пышностью, плохо сочетавшейся с убранством всего дома.

      Эйлин всегда напоминала Каупервуду гарцующую лошадку без поводьев. Он встречался с ней в разное время, делая покупки с ее матерью или катаясь в экипаже с ее отцом. Его неизменно привлекал и забавлял нарочито-утомленный тон, к которому она прибегала в его присутствии, – «Боже мой! Знаете ли, жизнь так скучна!» – хотя на самом деле она упивалась каждым мгновением бытия, жизнерадостная, романтичная, исполненная мыслей о любви и ее возможностях. Когда он смотрел на нее, то испытывал чувство, будто видит лучшее, чего может достигнуть природа, когда пытается создать физическое совершенство. Его посещала мысль, что какой-нибудь везучий юный прохвост скоро может жениться на ней и увезти ее прочь. Но кто бы ни заполучил ее, он должен был удерживать ее нежностью, тонкой лестью и вниманием, если вообще хотел, чтобы она оставалась с ним.

      – Это маленькое ничтожество (она вовсе не была такой) считает, будто солнце всходит и заходит в кармане ее отца, – однажды обратилась Лилиан к своему мужу. – Послушать ее, так Батлеры происходят от королей Ирландии! Ее деланый интерес к музыке и живописи просто смешон.

      – О, не будь слишком строга к ней, – дипломатично отозвался Каупервуд, Эйлин уже очень нравилась ему. – Она прекрасно играет на пианино, и у нее хороший голос.

      – Верно, но у нее нет настоящей утонченности. Да и откуда? Только посмотри на ее родителей.

      – Не вижу в этом ничего особенного, – настаивал Каупервуд. – Она смышленая девушка и хороша собой. Разумеется, она еще ребенок и немного тщеславна, но это пройдет. Она не лишена воли и здравого смысла.

      Насколько он понимал, Эйлин весьма дружелюбно относилась к нему. Он нравился ей. Она завела привычку петь и играть