Ведьма Западных пустошей. Лариса Петровичева

о потом невольно замечаешь жало с дрожащей ядовитой каплей.

      Девушка, которую он столкнул на край кровати, смотрела на него с мольбой и надеждой.

      – Выпьешь? – Мужчина продемонстрировал бутылку светлого вина.

      Девушка быстро закивала, словно ее согласие могло помочь ей освободиться. Мужчина плеснул вино в бокал, протянул девушке, и она сделала глоток, держа бокал за ножку дрожащими пальцами.

      Так учат в пансионах благородных девиц. Только ученицы там не трясутся.

      Впрочем, учениц таких пансионов не крадут среди оживленной улицы и не привозят в заброшенные дома. Это как-то… неправильно. Так не бывает.

      И все-таки это было. Девушка сама не знала, что именно заставило ее улыбнуться этому мужчине, как давнему знакомому, и послушно сесть в его экипаж. А ведь матушка не раз предупреждала…

      – Отлично, – кивнул мужчина. – Все правильно, все так и должно быть. Дети ответят за грехи отцов. Те, кто принес бесчестие и смерть, получат то же самое.

      Девушка всхлипнула, пытаясь сдержаться и не впасть в истерику, но было видно, что ее колотит от страха. Она старалась казаться покорной – в этом была слабенькая надежда.

      – Пожалуйста… – наконец прошептала она. – Пожалуйста, я прошу вас. Отпустите меня, я никому не скажу…

      Мужчина ухмыльнулся.

      – Не разговаривай со мной, – холодно приказал он и плавно провел рукой по воздуху. От его пальцев потянулись сверкающие голубые нити, опутали шею и запястья девушки и дернули ее к нему. – На колени.

      Оцепенение не уходило. Мужчина снова провел рукой по воздуху, словно гладил невидимое животное, и девушка покорно сделала шаг вперед и опустилась перед ним на колени. Она понимала, что не сможет сопротивляться, звать на помощь, царапаться, кусаться. Она молилась лишь о том, чтобы все кончилось поскорее и мужчина с лицом и телом античного бога позволил бы ей уйти.

      Она еще могла надеяться, что он позволит. Хотя в памяти уже плыли газетные заголовки: «Третья жертва неизвестного душегуба», «Четвертая жертва неизвестного душегуба», «Пятая жертва…».

      Девушка никогда бы не подумала, что чудовище может быть таким. Не горбатым уродом с клыками и когтями, что смердит подвальной гнилью, а красивым и светским господином, от которого пахнет дорогими духами.

      Монстрам ведь полагается быть совсем другими, правда?

      – Барышня, – усмехнулся мужчина, устало запрокинув голову к высокому потолку – по фреске бежали трещины, этот дом давным-давно был пуст. – Милая барышня, которая хотела замуж. Хотела, правда?

      Девушка всхлипнула. Все девушки хотят выйти замуж. Семья – это главное, но сейчас она невероятно отчетливо понимала, что у нее этого никогда не случится.

      Вспомнилась тропинка, которая бежала среди полей. Ветерок скользнул по верхушкам трав. Девушка увидела себя – еще живую, еще свободную. Она шла рядом с тем, кого любила, и тогда все было хорошо.

      – Шлюха, – устало сказал мужчина и мягко провел рукой по воздуху. Еще одна голубая нить отделилась от его пальцев, стремительно охватила шею девушки и сделалась красной, наполняясь кровью.

      Ночью пошел дождь.

      Когда Аделин поднялась на третий этаж, в свой кабинет, куда никому из обитателей дома не дозволялось входить, то капли грохотали по карнизу так задорно и весело, что она, кажется, собственных мыслей не слышала. Закрыв за собой дверь, Аделин подошла к окну – сад тонул в дождевом мареве, и крыш поселка было почти не видно. Ну и ливень!

      Она раскрыла тяжелые рамы, впустив в кабинет свежий прохладный воздух, пахнувший водой, зеленью и свежестью земли, и, взяв со стола медный тазик, выставила его за окно, собирая воду. Дождевая вода, сила небесная и земная, лучше всего подходила для того, что ей предстояло сделать.

      Спустя несколько минут Аделин поставила тазик с водой на стол, села и некоторое время собиралась с силами, в очередной раз отгоняя от себя мысль о том, что она занимается чем-то недостойным. Да, ее благородный родитель никогда не одобрял занятий незаконнорожденной дочери, о чем говорил прямо: Аделин, за это инквизиция тебя по головке не погладит, пусть у тебя и разрешение есть. Не надо, дочка, займись чем-нибудь другим. Вон вышивай лучше, пяльцы три месяца нетронуты лежат. И Аделин в очередной раз чувствовала себя маленькой, жалкой и слабой и уходила в комнату, где сидела на кровати, поджав колени к подбородку и думала: ну почему меня создали именно такой? Разве я просила родиться ведьмой?

      Нет, она с удовольствием была бы обычной девушкой. Играла бы до поры в куклы, а не в корешки мандрагоры и птичьи перья, а потом вышла бы замуж за какого-нибудь приличного человека. И никогда не творила бы никакой магии, нет, ни за что.

      – Не имеет значения, – сказала Аделин вслух. Бросила взгляд в зеркало, увидела в отражении светловолосую девушку с решительным бледным лицом. Правильные черты, красивые карие глаза, аккуратный нос – очаровательная невеста из нее бы получилась!

      Но кто настолько смел, чтобы взять в жены ведьму Западных пустошей? Ее уважают,