Вивьен Ли. Жизнь, рассказанная ею самой. Вивьен Ли

с рычанием и не кусают медсестер, пытающихся сделать укол. То, что укол не нужен и даже вреден, не в счет, главным было сопротивление и нежелание подпускать к себе кого-то. Медперсонал в таком случае не церемонится, я знаю.

      Ну и кто я после этого?

      Это я уверена, что мне нужно всего лишь твое присутствие, твое одобрение, твоя любовь, другим этого не докажешь. Чтоб из-за недостатка любви рычать и кусаться? Глупости! Слоновья доза снотворного или наркотиков – и пусть спит! Откажет печень? Тем лучше. Свихнется окончательно? Ничего, есть электрошок.

      Хороша перспектива? Я прошла через это, Ларри. С твоей помощью, дорогой.

      Мне должен бы помочь ты, ведь мои срывы в большой степени твоя «заслуга».

      А помогла…

      Я привычно дремала – бездумно, безрадостно, безнадежно в ожидании непонятно чего. И вдруг…

      Запах роз был настолько явственным, что заставил обернуться. На столике рядом с кроватью стоял красивый букет в красивой вазе! Это он источал такой божественный аромат. На лице невольно появилась улыбка, я люблю розы, ты помнишь. Хотя сейчас это неважно – помнишь или нет.

      А рядом с букетом лежала пудреница, стояли духи и еще кое-какие мелочи.

      Я изумленно разглядывала сокровища и вдруг заметила женщину в белом халате у двери. Она улыбалась:

      – Вам пора просыпаться по-настоящему. В душе повесили большое зеркало. Только осторожно…

      Сказала и исчезла за дверью.

      Кто она и откуда знает, что я люблю именно «Кристиана Диора»?

      Я попеременно нюхала то розы, то духи до одурения, пока не чихнула. Поплелась в душ, поразившись тому, что в дверном проеме занавеска, которой раньше не было. Знак доверия? На полочке душистое мыло… И зеркало…

      М-м-м… Еще неизвестно, что лучше – иметь это зеркало на стене или не иметь. Пока его не было, я хотя бы не вполне представляла, во что превратилась.

      Где Скарлетт, где леди Гамильтон, Клеопатра… где просто Вивьен Ли, которую столько ругали за внешность, считая красоту помехой талантливой игре?! В зеркале отразилось настоящее чучело с безобразно отросшими волосами, всклокоченное, бледно-зеленое, искореженное… с синими кругами, сеткой морщин вокруг глаз и на лбу. Но ужасней всего сами глаза – в них боль и страх. И вот этот страх вполне можно принять за безумие.

      Попытка улыбнуться положение только ухудшила. Сама улыбка вышла кривоватой, а выражение глаз не изменилось. Я едва не зажмурилась от ужаса. До чего же меня довели, если страх поселился столь прочно!

      Да, Фрейденберг прав – выпускать вот этакое за пределы клиники нельзя, снова упекут куда-нибудь. Сумасшедшая… Господи, что же мне кололи, если я пришла в такое состояние?! Если честно, болело все – внутренности, кости, особенно голова и легкие. Каждый вдох давался с трудом. Неудивительно, человека с туберкулезом обкладывали льдом! Хорошо хоть надсадного кашля с кровью нет.

      Мелькнула дурацкая мысль: может, начать кашлять, чтобы они, испугавшись, отправили меня в больницу