Ветер. Книга 3. За горизонт. Сергей Панченко

настил, исполнявший роль кровати и откинулся к стене. Такого морального напряжения он не испытывал давно. Над общиной нависла серьёзная опасность уничтожения, противостоять которой он не знал как. Враг был невидим, против него не имелось никакого оружия, кроме надежды на удачное стечение обстоятельств.

      Коннелли на всякий случай ощупал лимфоузлы под нижней челюстью, под мышками, рассмотрел руки на свет. Они стали старыми, сухими, совсем не похожими на прежние руки капитана подводной лодки, но признаков начинающейся чумы он на них не заметил. Хотелось жить и радоваться, но природа никак не могла оставить их в покое.

      Капитан довольно долго просидел неподвижно и даже задремал. Проснулся от ощущения, будто он снова на подводной лодке, идущей в надводном положении. Он открыл глаза. Портрет его семьи, который он принёс из своей каюты с подводной лодки, раскачивался на стене. Стены дома скрипели. С улицы доносились приглушённые причитания. Мозг, выгоняя из себя остатки сна, наконец-то понял, что снова случилось землетрясение.

      Капитан выскочил на улицу. Вода в бухте ходила волнами, колотя бортами друг о друга «Монтану» и ржавое корыто «Изольду». Земля стонала, трещала, выстреливала как пушка новыми разломами, образующимися среди скал. Землетрясение длилось около трёх минут, после чего резко затихло. И только вода в бухте не могла сразу успокоиться. Стук бортов раздавался ещё некоторое время.

      Коннелли закрыл глаза, сжал кулаки и мысленно обратился к Богу.

      – За что?

      Бог не ответил. Капитан даже позавидовал Панчезе, которому голоса что-то там говорили, вселяя своему носителю уверенность. Он тоже хотел, чтобы у него был голос, который точно знает, что надо делать и чего стоит ждать.

      Вечерело. С гор потёк вниз холодный воздух, оседая в низинах продирающим до костей промозглым туманом. Народ собрался на Капитолии, чтобы помянуть усопших. Монашки принялись читать на испанском тексты из Библии, стоя со свечами перед книгой, привезённой из монастыря. Народ внимал молча. Вдова, с опухшими от слёз глазами, не моргая, смотрела на свечу. Дети суетились вокруг неё. Старшие плакали.

      Капитан после окончания молебна дал знак свечой Паликовски, чтобы тот начал процедуру сожжения усопших. Жаркий огонь, вспыхнувший над облитыми соляркой покойниками, вызвал у вдовы бесшумные рыдания. Капитан посчитал, что сейчас он должен быть рядом с ней. Подошёл к женщине и погладил ей трясущуюся спину. Она вздрогнула, подняв глаза, в которых отражался огонь скорбного безумства.

      – Панчезе прав, это место проклято. Нас всех постигнет та же участь. Это не рай, это ад, маскирующийся под него, – выдала она, огорошив капитана.

      Женщины кинулись успокаивать Лупиту.

      – Лупита, время вылечит твои раны. Тебе детей надо вырастить, а здесь у нас еда и жильё, всё налажено.

      Коннелли, не найдя что сказать, незаметно удалился от страдающей вдовы и её подруг. Когда он обернулся, то увидел, что она смотрит на него, не сводя глаз, что в свете горящих свечей выглядело дьявольски. Его передёрнуло. Женщина явно считала, что он виноват в смерти мужа. Конечно,