Полное собрание лирики. Сергей Есенин

словно желтый ворон,

      Кружит, вьется над землей.

      Ну, целуй же! Так хочу я.

      Песню тлен пропел и мне.

      Видно, смерть мою почуял

      Тот, кто вьется в вышине.

      Увядающая сила!

      Умирать так умирать!

      До кончины губы милой

      Я хотел бы целовать.

      Чтоб все время в синих дремах,

      Не стыдясь и не тая,

      В нежном шелесте черемух

      Раздавалось: «Я твоя».

      И чтоб свет над полной кружкой

      Легкой пеной не погас —

      Пей и пой, моя подружка:

      На земле живут лишь раз!

1925

      «Прощай, Баку! Тебя я не увижу…»

      Прощай, Баку! Тебя я не увижу.

      Теперь в душе печаль, теперь в душе испуг.

      И сердце под рукой теперь больней и ближе,

      И чувствую сильней простое слово: друг.

      Прощай, Баку! Синь тюркская, прощай!

      Хладеет кровь, ослабевают силы.

      Но донесу, как счастье, до могилы

      И волны Каспия, и балаханский май.

      Прощай, Баку! Прощай, как песнь простая!

      В последний раз я друга обниму…

      Чтоб голова его, как роза золотая,

      Кивала нежно мне в сиреневом дыму.

Май 1925

      «Вижу сон. Дорога черная…»

      Вижу сон. Дорога черная.

      Белый конь. Стопа упорная.

      И на этом на коне

      Едет милая ко мне.

      Едет, едет милая,

      Только не любимая.

      Эх, береза русская!

      Путь-дорога узкая.

      Эту милую как сон

      Лишь для той, в кого влюблен,

      Удержи ты ветками,

      Как руками меткими.

      Светит месяц. Синь и сонь.

      Хорошо копытит конь.

      Свет такой таинственный,

      Словно для Единственной —

      Той, в которой тот же свет

      И которой в мире нет.

      Хулиган я, хулиган.

      От стихов дурак и пьян.

      Но и все ж за эту прыть,

      Чтобы сердцем не остыть,

      За березовую Русь

      С нелюбимой помирюсь.

2 июля 1925

      «Спит ковыль. Равнина дорогая…»

      Спит ковыль. Равнина дорогая,

      И свинцовой свежести полынь.

      Никакая родина другая

      Не вольет мне в грудь мою теплынь.

      Знать, у всех у нас такая участь.

      И, пожалуй, всякого спроси —

      Радуясь, свирепствуя и мучась,

      Хорошо живется на Руси.

      Свет луны таинственный и длинный,

      Плачут вербы, шепчут тополя.

      Но никто под окрик журавлиный

      Не разлюбит отчие поля.

      И теперь, когда вот новым светом

      И моей коснулась жизнь судьбы,

      Все равно остался я поэтом

      Золотой бревёнчатой избы.

      По ночам, прижавшись к изголовью,

      Вижу я, как сильного врага,

      Как чужая юность брызжет новью

      На мои поляны и луга.

      Но и все же, новью той теснимый,

      Я могу прочувственно пропеть:

      Дайте мне на родине любимой,

      Все любя, спокойно