Полное собрание лирики. Сергей Есенин

и познав, я не приемлю

      Ни тихих ласк, ни глубины.

      Глаза, увидевшие землю,

      В иную землю влюблены.

1916

      «Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха…»

      Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.

      Выходи встречать к околице, красотка, жениха.

      Васильками сердце светится, горит в нем бирюза.

      Я играю на тальяночке про синие глаза.

      То не зори в струях озера свой выткали узор,

      Твой платок, шитьем украшенный, мелькнул за косогор.

      Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.

      Пусть послушает красавица прибаски жениха.

1912

      Подражанье песне

      Ты поила коня из горстей в поводу,

      Отражаясь, березы ломались в пруду.

      Я смотрел из окошка на синий платок,

      Кудри черные змейно трепал ветерок.

      Мне хотелось в мерцании пенистых струй

      С алых губ твоих с болью сорвать поцелуй.

      Но с лукавой улыбкой, брызнув на меня,

      Унеслася ты вскачь, удилами звеня.

      В пряже солнечных дней время выткало нить…

      Мимо окон тебя понесли хоронить.

      И под плач панихид, под кадильный канон,

      Все мне чудился тихий раскованный звон.

1910

      «Выткался на озере алый свет зари…»

      Выткался на озере алый свет зари.

      На бору со звонами плачут глухари.

      Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло.

      Только мне не плачется – на душе светло.

      Знаю, выйдешь к вечеру за кольцо дорог,

      Сядем в копны свежие под соседний стог.

      Зацелую допьяна, изомну, как цвет,

      Хмельному от радости пересуду нет.

      Ты сама под ласками сбросишь шелк фаты,

      Унесу я пьяную до утра в кусты.

      И пускай со звонами плачут глухари.

      Есть тоска веселая в алостях зари.

1910

      «Матушка в Купальницу по лесу ходила…»

      Матушка в Купальницу по лесу ходила,

      Босая с подтыками по росе бродила.

      Травы ворожбиные ноги ей кололи,

      Плакала родимая в купырях от боли.

      Не дознамо печени судорга схватила,

      Охнула кормилица, тут и породила.

      Родился я с песнями в травном одеяле.

      Зори меня вешние в радугу свивали.

      Вырос я до зрелости, внук купальской ночи,

      Сутемень колдовная счастье мне пророчит.

      Только не по совести счастье наготове,

      Выбираю удалью и глаза и брови.

      Как снежинка белая, в просини я таю

      Да к судьбе-разлучнице след свой заметаю.

1912

      «Зашумели над затоном тростники…»

      Зашумели над затоном тростники.

      Плачет девушка-царевна у реки.

      Погадала красна девица в семик.

      Расплела волна венок из повилик.

      Ах, не выйти в жены девушке весной,

      Запугал ее приметами лесной:

      На березке пообъедена кора, —

      Выживают мыши девушку