Схизматрица Плюс. Брюс Стерлинг

бы нужен вашей камере…

      – Это лучшее, что я могу себе позволить, – ответил динамик.

      Покачав кейсом, Линдсей сощурился:

      – А то какая-то она у вас хлипкая и медлительная…

      Робокамера подалась назад:

      – Вам, мистер Дзе, есть где остановиться?

      Линдсей почесал подбородок:

      – Это что – приглашение?

      – Лучше не оставаться под открытым небом. Вы ведь даже без респиратора.

      – Я, – улыбнулся Линдсей, – сказал Медикам, что защищен новейшими антисептиками. Это произвело на них впечатление.

      – Еще бы. Сырым воздухом здесь дышать не стоит. Если не желаете, чтобы ваши легкие стали похожи на эти деревья… – Робокамера помолчала. – Меня зовут Федор Рюмин.

      – Очень рад познакомиться, – ответил Линдсей порусски.

      Сквозь костюм ему ввели стимулянт. Ясность мыслей появилась необычайная. Прямо невыносимая. Казалось, вот-вот сможешь заглянуть за грань. И переход с японского на не слишком привычный русский дался легко – все равно как пленку сменить.

      – Да, удивительный вы человек, – сказала по-русски камера. – Раззудили во мне любопытство, раззудили… Вам это слово знакомо? Для пиджин-русского оно необычно. Следуйте, пожалуйста, за роботом. Я здесь, неподалеку. И постарайтесь дышать не очень глубоко.

      Рюмин обитал в маленьком надувном куполе из зелено-серого пластика, близ залатанной оконной панели. Расстегнув матерчатый шлюз, Линдсей вошел внутрь.

      Чистый воздух, с отвычки, вызвал у него приступ кашля. Палатка была невелика – десять шагов в поперечнике. По полу вились провода, соединявшие залежи старого видеооборудования со старым аккумулятором, покоящимся на подставках из черепицы. На центральной опоре, также опутанной проводами, висели лампа, воздушный фильтр и спуск антенного комплекса.

      Рюмин, скрестив ноги, восседал на татами; руки его лежали на джойстике.

      – Позвольте, я сначала займусь робокамерой. Это одна секунда.

      В широкоскулом его лице было что-то от азиата, но поредевшие волосы были светлыми. Щеки его покрывали старческие веснушки, а кожу на суставах пальцев избороздили глубокие морщины, обычные для седых стариков. И с костяком что-то странное: запястья чересчур узкие при такой коренастости, кости черепа неестественно тонкие… К вискам хозяина были прилеплены два черных диска. От них по спине тянулись провода, уходящие в общую путаницу кабелей на полу. Глаза старика были закрыты. Впрочем, он тут же отлепил от висков диски и открыл глаза. Они оказались ярко-голубыми.

      – Вам света хватает?

      Линдсей посмотрел на лампу:

      – Пожалуй, да.

      Рюмин потер висок.

      – Чипы в зрительном нерве, – пояснил он. – Я страдаю видеоболезнью. Все, что не в развертке, не на экране, вижу очень плохо.

      – Вы – механист?

      – А что, заметно? – иронически спросил Рюмин.

      – Сколько же вам лет?

      – Сто сорок. Нет, вру. Сто сорок два. – Он улыбнулся. –