Схизматрица Плюс. Брюс Стерлинг

сердцебиения.

      – Постарайся обойтись без этих выходок, – сказал он. – Нас ждут, и воздержись там, в Музее, от риторики. Ничего, кроме заранее согласованного.

      Линдсей поднял взгляд. Птицеподобный самолет в стремительном пике несся вниз.

      – Не-е-е-ет!!!

      Отшвырнув книгу, он побежал.

      Аппарат рухнул в траву близ открытого амфитеатра с каменными скамьями. Крылья его, конвульсивно дрожа, возвышались над грудой обломков.

      – Ве-е-ера!!!

      Когда он вытащил ее из путаницы стоек и растяжек, она еще дышала, но была без сознания. Изо рта и носа шла кровь. Ребра явно были сломаны. Рванув ворот ее костюма, Линдсей сильно поранил руку проволокой – костюм, по моде презервационистов, имитировал старинный космический скафандр. Его гофрированные рукава были смяты и залиты кровью.

      Облачко белых крохотных мотыльков поднялось над травой. Они суетились в воздухе, словно притягиваемые запахом крови.

      Смахнув с Вериного лица мотылька, Линдсей прижался губами к ее губам. Пульсирующая жилка на шее замерла. Все. Конец.

      – Вера, любимая моя, – прошептал он. – Ты все-таки…

      Обхватив голову руками, он рухнул в траву. Боль утраты смешалась в нем с восхищением силой ее духа.

      Вера решилась на то, о чем они часто беседовали – в Музее, ночами, в постели, после воровской близости. Самоубийство как средство борьбы. Последнее средство выражения протеста.

      Черная бездна распахнулась перед внутренним взором Линдсея. Путь к свободе… Но неожиданно в душе взметнулась бурная волна любви к жизни.

      – Что ж, любовь моя… Сейчас, подожди немного…

      Он поднялся на колени. К нему, побелев лицом, уже спешил дядюшка.

      – Этот твой поступок… Отвратительно! – выкрикнул старик.

      Линдсей одним прыжком вскочил на ноги:

      – Отойди! Не трогай!

      Старик застыл над телом покойной, не сводя с нее выпученных глаз.

      – Проклятый дурак!.. Она умерла! Ей было всего двадцать шесть!

      Линдсей выдернул из рукава, собранного в тугие складки на локте и у запястья, грубо выкованный нож и приставил к своей груди.

      – Во имя вечных человеческих ценностей… Во имя гуманизма… Выбираю по собственной свободной воле…

      Старик схватил его за запястье. После короткой схватки нож выпал из руки Линдсея. Дядюшка поднял нож и положил в карман лабораторной рабочей куртки.

      – А это, – прохрипел он, – нарушение закона. И за незаконное хранение оружия тебе придется отвечать.

      – Хоть я и в ваших руках. – Ухмыльнулся Линдсей, – вы не сможете помешать мне умереть. А сейчас или чуть позже – какая, собственно, разница…

      – Ф-фанатик, – с отвращением выплюнул дядюшка. – Выучили шейперы, нечего сказать… Республика оплатила твое обучение, а ты с его помощью сеешь разрушение и смерть!

      – Она умерла человеком! Лучше вот так, в полете, чем – двести лет проволочной механической куклой!

      Линдсей-старший