Одевая эпоху. Поль Пуаре

сказала она, – которые останавливаются у вашего Дома. Это происходит воскресным утром, на улице почти нет прохожих. У одного из мужчин ключ от витрины. Он открывает низенькую дверь и нагнувшись входит в дом. Он берет бобины шелка и передает их другому, а потом оба уходят по широкой прямой улице по направлению к западу.

      У моего бухгалтера был ключ, и жил он в Уйле. Он сильно разволновался, должно быть, видение о чем-то ему напомнило. Я попросил ясновидящую описать вора, и она сказала:

      – Не понимаю, что со мной. Трудно говорить. Мне как будто что-то мешает, мне не по себе. У этого человека яркая внешность. Он рыжеволосый, принадлежит к вашему ближайшему окружению, у него прямая осанка. И вы никогда не поверите, что это он вас обокрал.

      Рисунки Поля Пуаре, ок. 1905 года. Из коллекции А. Васильева

      Я вручил ей не слишком обременительную плату за услуги и откланялся. Когда мы спустились по лестнице, я обернулся и встал перед бухгалтером, загородив ему дверь. Я схватил его за плечи и, пристально глядя в глаза, произнес: «Ну, что вы об этом думаете?» Он ответил, что попытки узнать правду таким способом вызывают у него улыбку и что он просит расчет, так как видит мое недоверие.

      Мой кабинет на улице Обер находился на втором этаже, и я часто поглядывал на балкон соседки-модистки: там появлялись хорошенькие женщины. Одна из них показалась мне красивее всех, кого я когда-либо встречал. Сейчас я уже не помню, под каким предлогом я заманил ее к себе, помню только, какое волнение почувствовал, когда она вошла. Это была брюнетка с голубыми глазами. Что за глаза! Голубые, как незабудки. Между нами возникло непреодолимое взаимное влечение, и, полагаю, именно она открыла мне, что такое любовь.

      Примерка корсета, ок. 1900

      У нее был, с позволения сказать, муж, но нас это нисколько не смущало. Не сговариваясь, мы решили принести его в жертву нашей любви. Тем не менее он, словно призрак, время от времени вставал у нас на пути, показывая, как он страдает, и пытаясь разжалобить. Но мы были веселы и безжалостны и преодолели бы любое препятствие, ибо нас переполняла какая-то неудержимая сила. Я надеялся, что эта встреча, посланная мне, как я думал, самой судьбой, определит все мое будущее, и до сих пор не понимаю, почему мои мечты не сбылись. Возможно, было что-то,

      О чем я забыл. Если Марта однажды прочтет эти строки, пусть она знает, с каким благоговением, восторгом и уважением я вспоминаю о том времени, которые мы провели вместе. Простите мне это лирическое отступление.

      В это же время произошло мое знакомство с Бернаром Нодэном[114]. Увидев в «Криках Парижа»[115] его рисунки, я без долгих размышлений попросил его нарисовать для меня заголовки. Благодаря ему я узнал, что такое жизнь подлинного художника, всецело отданная творчеству. Невозможно найти более возвышенный пример любви к искусству. Я наблюдал, как рождалась каждая из его вещей, мне были известны все его мечты и надежды; я видел, как он приступал к работе над большими иллюстрациями, принесшими ему славу, и могу сказать:

114

Н о дэн, Жан-Бернар – французский художник, график, гравер.

115

Громкая реклама парижских торговцев. Этим крикам придавалась ритмическая стихотворная форма четверостишия, посвященного предложению и восхвалению одного определенного товара. Сборник «Крики Парижа» впервые составил и опубликовал Гильом де Вильнев в XIII в.