Отрок. Перелом: Перелом. Женское оружие. Бабы строем не воюют. Евгений Красницкий

не поздоровавшись, уселся на скамью, откинулся спиной на тын, вытянув ноги, прикрыл глаза и, кажется, даже задремал. Отроки переглянулись: сегодня самый добрый из наставников вел себя необычно, но понять, что бы это значило, они не могли.

      Некоторое время спустя пожаловал Леха Рябой и, так же как и Игнат, не замечая мальчишек, примостился на той же скамье.

      Лука появился еще позже. В домашней рубахе и стоптанных сапогах – видимо, в чем ходил по двору, в том и пришел. Поздоровался с Игнатом и Рябым и, сумрачно глянув на выстроившихся отроков, наконец спросил:

      – Вчера домой гурьбой шли?

      Отроки в недоумении переглянулись.

      – Вы что, с утра в нужнике мозги забыли? Я спрашиваю, вчера домой гурьбой шли?

      – Ну да, дядька Лука… – решился ответить самый бойкий на язык Коська Карась.

      – Как Гераська со своими Веденю метелил, стало быть, видели? – протянул наставник.

      – Так это… Мы думали, они сами… – начал было Карась, но, поймав взгляд десятника, стушевался и сник. – Ага… Видели…

      Лука молчал и только смотрел – сумрачно, не по-хорошему. Отрокам, уже почуявшим недоброе, от его взгляда стало совсем уж маятно и неуютно. Если бы рыжий десятник ругался, даже материл по-черному, тогда бы мальчишки знали, что хоть и сотворили непотребное, но содеянное исправимо. Но десятник молчал.

      – Значит, видели, – подтверждая какую-то мысль, наконец кивнул Лука. – И мимо прошли. На гулянку, должно быть, опоздать боялись. Все, гуляйте дальше… – Повернувшись, зашел в ворота и скрылся из виду.

      Леха Рябой, скользнув взглядом по строю отроков, как по пустому месту, отправился следом.

      Игнат горестно вздохнул, покачал головой и тоже повернул к воротам.

      – Дядька Игнат… – Не выдержал пытки неизвестностью длинный и худой Талиня.

      – Чего тебе? – полуобернулся десятник.

      – А чего это они? – отрок кивнул вслед уходящим наставникам.

      Игнат, казалось, даже удивился вопросу:

      – У вас, что, и вправду мозги дерьмом заплыли? Вы десятника своего бросили. И что вам тут еще не ясно?

      – Так мы думали, они свое решают, мало ли… И раньше бывало… – перебивая друг друга загалдели мальчишки.

      Игнат снова вздохнул и тоном, каким учат титешников не совать пальцы в огонь, заговорил:

      – Вы, конечно, не ратники, а пока ученики воинские… Были… – добавил он, чуть помедлив, – а значит, понимать должны: воинское братство крепче даже родового. Между собой всякое бывает, но против чужого всегда вместе! А вы? На вашего десятника четверо навалились, и вся ему подмога – две сопливые девчонки! И ведь отбили! Девчонки! Кому и на что вы после этого сдались? И не важно, что он в старших всего полдня пробыл – вы его сами признали. Да и какая, к хреням, разница, десятник или нет – вы СВОЕГО бросили! Понятно? – Игнат досадливо поморщился. – Себя вы опозорили – ладно, вам жить. А Луку и нас с Лехой зачем? Кто ж нам учеников после такой стыдобы доверит? Теперь гляди, десяток бы не разбежался. А-а-а! – Игнат со злой досадой коротко махнул