Клиническая ложь. Ирина Градова

какая у нас работа – не стоит оправдываться! Да вы, в сущности, и не обязаны беспокоиться о чужих пациентах, просто мне показалось, что судьба этого бедного мальчика вас тронула. Я ведь права?

      Он кивнул и спросил:

      – Зачем все-таки вы меня пригласили, Суламифь Моисеевна?

      – Поболтать. О пациенте.

      – Есть новости?

      – Видите ли, Владимир Всеволодович, дело деликатное…

      – Да что тут деликатного, не пойму? Парень что-нибудь вспомнил? Если да, то нужно срочно…

      – Мне кажется, он врет, – быстро сказала Кац, не дав Мономаху закончить.

      Он опешил.

      – По поводу чего врет?

      – По поводу амнезии. Все он прекрасно помнит, только вот не хочет признаваться!

      – Но откуда вы знаете, что правы?

      – У меня стаж работы сорок лет, вот откуда! Мозг, конечно, область малоизученная, а мы, нейрохирурги, лезем в него, ни черта не понимая в том, что делаем, но… Все-таки я кое-что видела в жизни, и опыт заставляет меня думать, что парень – врунишка!

      Мономах помолчал.

      – Ну а от меня-то вы чего хотите? – задал он вопрос после паузы. – Я в ваших высоких материях не разбираюсь, мне бы кости ломать да суставы выворачивать…

      – Зато вы разбираетесь в расследованиях! – снова перебила Мономаха Кац. – И не смотрите так: все знают, что вы помогали дамочке из СК, и у вас отлично выходило!

      – На самом деле я…

      – Владимир Всеволодович, я боюсь, он не просто так симулирует.

      – Считаете, он какой-то бандит, что ли?

      – Да нет, вряд ли… Мне кажется, он боится. И боится не полиции.

      – Полагаете, он в опасности?

      – Понятия не имею, потому-то я к вам и обратилась!

      – И что, по-вашему, я могу сделать? – развел руками Мономах. – Если уж он вам не доверяет…

      – Я не знаю, какие вопросы задавать, но, думаю, его можно вывести на чистую воду, если попытаться! Но мне бы не хотелось, чтобы пытался полицмейстер, понимаете?

      – Но я ведь тоже не специалист – что, если все испорчу?

      – Я в вас верю. Ну что, поговорите с парнем?

      И с чего это она так в нем уверена, когда даже он сам сомневается?

      – Ладно, попробую, – вздохнул Мономах. – Прямо сейчас?

      – Давайте завтра, хорошо? С утра. В его случае каждый день имеет значение: завтра он будет чувствовать себя лучше, чем сегодня, да и у вас будет время подумать, какие вопросы следует задавать, так ведь?

      На улице, вопреки обыкновению, было… хорошо! Ветер, бушевавший с утра, стих, тучи разошлись, позволив солнечным лучам пробиться к влажной земле, и Мономах с тоской подумал о том, что сейчас ему следовало бы отправиться домой, погулять с Жуком, поболтать с Сархатом…

      Но нет, нужно ехать к Рукояткину, чтобы выяснить, как поступить с попугаем. С одной стороны, он уже сделал больше, чем любой другой на его месте: нашел заводчика, созвонился с магазином хозяина птицы – ну кто виноват, что того не оказалось на месте?

      А вдруг этому Рукояткину надоел его попугай – возможно же такое, верно?