Переплетения. Зигмунт Милошевский

такая изматывающая жизнь?

      Зазвонил телефон. Хеля взяла трубку. Он прислушивался к разговору, идя в комнату и вытирая руки о полотенце.

      – Папа дома, но не может подойти: он сейчас моет посуду и жарит нам яичницу…

      Он вынул трубку из руки дочери.

      – Шацкий. Слушаю.

      – День добрый, пан прокурор! Не хочу огорчать, но сегодня вам не удастся изжарить яичницу, разве что на ужин, – услышал он знакомый голос с напевным русским акцентом на другом конце провода, голос Олега Кузнецова из комендатуры на Волчьей.

      – Олег, умоляю, не делай этого!

      – Это не я, пан прокурор, а город вас призывает.

3

      Большой старый «Ситроен» проплыл под пилоном Свентокшиского моста [10] с грацией, которой позавидовали бы многие автомобили, ехавшие там же подобно нахальному продакт-плейсменту[11] в польских романтических комедиях. Может, этот Пискорский[12] и жулик, – подумал Щацкий, но два моста стоят. При власти Утенка [13] и думать было нечего, чтобы кто-нибудь решился на подобную инвестицию.

      Особенно перед выборами. Вероника была юристом в городском правлении и не раз рассказывала, как теперь принимают решения: на всякий случай, их вообще не принимают.

      Он съехал на Повисле [14] и – как обычно – вздохнул с облегчением. Тут он у себя дома. Десять лет прожил на Праге и никак не мог привыкнуть. Старался, но его новая «малая родина» имела всего одно достоинство – находилась недалеко от Варшавы. Проехал театр «Атенеум», где когда-то влюбился в «Антигону в Нью-Йорке»[15]; госпиталь, где родился; спортивный центр, в котором учился играть в теннис; парк под зданиями парламента, где безумствовал на санках с братом, и бассейн, где научился плавать и схватил грибок. Он был в Центре. В центре своего города, центре своей страны, центре своей жизни. Самом некрасивом из всех доступных его воображению axis mundi [16].

      Он проехал под рассыпающимся виадуком, свернул в Лазенковскую и припарковался перед Домом культуры, тепло вспоминая о находящемся в двухстах метрах далее стадионе, на котором столичные ребята только что разнесли в пух и прах «Белую Звезду». Спортом он не увлекался, но Вероника была такой заядлой болельщицей, что волей-неволей ему пришлось выучить наизусть результаты всех матчей «Легии» за последние два года. Завтра его жена наверняка отправится в трехцветном шарфике на четвертьфинал кубка.

      Он запер машину и взглянул на строение на противоположной стороне улицы – одно из самых курьезных зданий столицы, рядом с которым Дворец культуры или микрорайон «За железными воротами» показались бы примером малоинтересной, серой архитектуры. Когда-то в нем размещался приходской костел Матери Божией Ченстоховской, уничтоженный во время войны, один из центров сопротивления повстанцев[17]. Не восстанавливаемый на протяжении десятилетий, он наводил страх своими мрачными развалинами, обломками колонн

10

Свентокшиский мост – первый в Варшаве вантовый мост через Вислу, построенный в 2000 году.

11

От англ. product placement — скрытая реклама, использующая товары реальных брендов вместо театрального реквизита.

12

Матеуш Пискорский (род. 1977) – польский политик и политолог, депутат польского сейма V созыва.

13

Прозвище Качиньского (от польск. kaczor — «утенок»).

14

Повисле — прибрежный район центральной Варшавы.

15

«Антигона в Нью-Йорке» — пьеса Януша Гловацкого, поставленная в театре «Атенеум» в 1993 году с Марией Циунелис в главной роли.

16

Axis mundi — ось мира (лат.).

17

Имеется в виду Варшавское восстание 1944 года.