.

выцвели настолько, что различить лица было невозможно. Те, что сохранились, укоризненно смотрели на пришельца, нарушившего их покой. Люди разного возраста, служившие в разное время в московском УГРО. Их фотографии пережили не только их самих, но и Катаклизм. Можно сказать, победили время…

      Анатолий решил ждать. На полу было слишком много мусора – любой его шаг будет сопровождаться шумом. Пусть тот, кто здесь ходит, выдаст себя первым, а уж потом…

      Терпение Томского было вознаграждено уже через пару минут. В конце коридора мелькнула чья-то фигура – он успел различить серый комбинезон, блеск окуляров противогаза и… направленный на него ствол «калаша».

      Толик упал на пол. Пули просвистели у него над головой и повалили чучело овчарки.

      – Имейте в виду, живым вы меня, бляха-муха, не заполучите!

      Стрелок в конце коридора не собирался прятаться. Наоборот, встал во весь рост, сорвал с себя противогаз и бросил его на пол.

      – Ну же, твари! Подходи по одному! Хелтер Скелтер!

      С этими словами он выстрелил. Пули впились в потолок, потому что мужчина выпустил очередь в падении.

      Тишина. Только шум осыпающейся штукатурки. Анатолий поднял голову. Человек в конце коридора лежал неподвижно.

      Хитрость? Уловка? Слишком прямолинейно. Скорее всего, парень на самом деле отключился. Томский встал, прижал приклад автомата к плечу и, целясь в лежащего на полу человека, двинулся вперед.

      За спиной послышались шаги.

      – Томский, что тут? Ты в порядке? Откуда внизу трупы?

      – Это манекены, Юра. А лежащий там – человек.

      – Ага. И чего он там разлегся? Нашел, елы-палы, время…

      – Сейчас узнаем.

      Толик остановился рядом со стрелком, ногой отшвырнул в сторону автомат с обшарпанным прикладом, наклонился над мужчиной. Тот на самом деле был ранен. Пули разорвали комбинезон на правом боку, а кровь пропитала клочья одежды.

      Он был совсем молод. Почти подросток, на вид не больше двадцати лет. На подбородке даже не щетина, а светлый пушок. Бледная кожа; приятное, симпатичное лицо, на котором застыло страдальческое выражение. И волосы – русые, до плеч. Таких причесок в Метро не носили, стриглись коротко.

      Томский наклонился еще ниже, чтобы осмотреть рану, но в этот момент парень открыл глаза и обеими руками вцепился Толику в горло.

      – Я же сказал: живым вы меня не получите!

      – Да успокойся же ты! – Анатолий оттолкнул раненого, освободился от захвата и уперся коленом ему в грудь. – Не нужен ты мне! Ни живой, ни мертвый!

      – Так вы не с ними? Не с этими?

      – Мы сами по себе! – ответил за Толика Корнилов. – Что тут произошло?

      – Поросята. Свинья и кабанчик…

      – Он заговаривается, – констатировал подошедший Громов. – Хлопец в шоке. Надо дать ему время прийти в себя. Уже светает. До наступления темноты останемся здесь, подлечим красавца.

      – И ничего я не заговариваюсь, – парень встал, опираясь на подставленное Томским плечо. – Мы собираемся разводить