Закон Черного сталкера. Дмитрий Силлов

в те моменты, когда он обнимал меня. Его голова меня больше не интересует, зато я ясно вижу, что творится в вашей, профессор. Так что, думаю, нас интересует ваш секретный склад 2А, в котором мы найдем все, что нам нужно. Конечно, я понимаю, вы сейчас жалеете о том, что оживили нас, но, тем не менее, не пытайтесь завести нас на склад 1А, где нет ничего интересного, кроме мгновенно убивающих ловушек, заготовленных как раз для такого случая.

      – Вообще-то я предпочитаю, чтобы меня называли академиком, – немного растерянно пробормотал Захаров. – Поверьте, я даже не думал…

      И осекся.

      Потому что думал, не подозревая о новых способностях этой девицы… Как ее называл Снайпер в своих книгах? Кажется, Рут?

      – Именно так, профессор, – со змеиной улыбкой на губах проговорила брюнетка. – А теперь ведите нас на склад. Конечно, мне нравится моя новая фигура, которая однозначно стала лучше прежней, но стоять тут в чем мать родила мне, признаться, уже порядком надоело.

* * *

      Пули били в мою грудь, и я чувствовал, как они раздирают мышцы, ломают ребра, рвут в клочья легкие… Как на выдохе из горла рвется не перегоревший воздух, а горячая кровь, которой я еще не успел захлебнуться.

      Однако все это было неважно. Потому что мне нужно было доделать начатое. А именно – добежать до человека, который стрелял в меня почти в упор, и вонзить сверкающий синевою штык ему в лицо.

      Но пули толкали меня, тормозили, отбрасывали назад, с каждым толчком вышибая из меня силы и жизнь. До стрелка оставалась метра три, не больше, когда пришло понимание – не успею. Он убьет меня раньше, чем я добегу до него.

      И тогда, с последним выдохом, от которого кровь рекой хлынула через рот, я метнул свой автомат на манер копья, мечтая лишь о том, чтобы умереть после того, как я увижу, что мой бросок достиг цели…

      Но автомат, вырвавшись из моей руки, будто завис в воздухе, и словно кинжальный росчерк цвета чистого неба сияла на конце ствола моя «Бритва», острием направленная точно в цель, но так и не достигшая ее. И лишь вспышки на дульном срезе вражеского автомата продолжали мигать, а пули снова и снова рвали меня в клочья, вышибая фонтаны кровавых брызг, летящих мне прямо в глаза…

      Мир исчез, залитый моей горячей кровью, которая, словно вязкая смола, плотно стянула веки, не давая открыть глаза…

      Но я был настойчив. Мне было очень важно увидеть, достиг ли цели мой бросок. Поэтому я очень старался разлепить ресницы, которые казались неподъемными, словно были отлиты из свинца. И плевать, что пули продолжали толкать меня в грудь. Гораздо больше, чем остаться в живых, я хотел видеть смерть своего врага!

      И у меня получилось!

      Проклятые веки наконец разлепились, но яркий свет, ударивший по глазным яблокам, заставил меня зажмуриться… И осознать, что я не бегу по коридору навстречу смерти, а лежу на чем-то твердом. При этом не пули толкают меня в грудь, а ладони кого-то, кто, хрипло выдыхая при каждом движении, пытается сделать мне массаж сердца.

      Значит, все увиденное только что было лишь сном. Обычным кошмаром,